Сердце Тайфуна
Шрифт:
– До встречи, – мы еще раз пожали руки, а затем я двинулся в сторону выхода, воспроизводя в памяти разговор, детали кабинета и дома. Он казался слишком уютным для компании, которая собралась под этой крышей. Хотя, судя по тому, что я слышал, Луиза собиралась переезжать.
Женщина провела меня до двери, любезно открыла ее, чтобы затем с тихим щелчком закрыть за моей спиной. Я остановился на крыльце, рассматривая открывающийся вид на раскиданные в суматохе дома, море, уходящее далеко за горизонт и зеленый газон, резко обрывающийся в конце участка. Дом семьи Перес стоял в поистине
Любопытство так и рвалось посмотреть, чем занята столь важная особа. Мыла машину сама? Бред. Всегда можно было попросить водителя заняться этим. У ее семьи вряд ли была потребность марать руки в таких бытовых вопросах.
Я остановился в отдалении, наблюдая за тем, как Луиза, действительно мыла светлый салон. Вот только это оказалась не ее машина – лобовое стекло пробито, бежевое кожаное сидение в крови, как и боковое стекло, и Луиза сидела рядом с ведром, в перчатках по локоть, просто смотря внутрь машины невидящим взглядом. В руках оказалась зажата тряпка окрашенная в бордовый, пальцы левой руки с силой терли тыльную сторону левой, будто она пыталась смыть с себя эту грязь.
– Луиза? – тихо позвал я, девушка вздрогнула, мгновенно замечая меня. Пустой взгляд тут же приобрел нотки эмоций, и вперед всех вырывалось раздражение.
– Чего тебе? – она тут же поднялась, с отвращением отодвинув от себя окровавленную ткань. Боялась крови? Просто брезгливая? Зачем тогда взялась отмывать машину? Не проще отправить в утиль?
– Мы почти брат и сестра, решил подойти, попрощаться, – лже-любезно оправдался я. Луиза хмыкнула, стягивая перчатки и откидывая их в сторону. Ловкие пальцы скользнули к черной рубашке, в которую она успела переодеться, расстегнули верхние пуговицы, оголяя декольте.
– Знаешь, Тайфун, – вкрадчиво проговорила девушка, проходясь ладонью по шее и спускаясь вниз, очертила грудь, – у меня совсем не сестринские чувства к тебе. – девушка закусила губу, как бы проверяя реакцию. А я стоял, как чертов придурок, сунув руки в карманы, и пытался понять, чего она от меня хотела.
– И какие же?
– Ну знаешь, Матиас меня иногда бесит, но я не хочу вбить ему каблук в голову, – усмехнулась девушка, поднимая ведро.
– Тебя так задела смерть бывшего любовника?
– Не смей!
– Не бывшего?
– Он женат! – возмутилась она, неосознанно шагнув вперед, – Больше никогда не смей говорить о нем, иначе я задушу тебя голыми руками, выгрызу артерию, как чертов вампир. – прошипела девушка, все это время вглядываясь в мои глаза и почему-то заставляя поверить в то, что это совсем не шутка.
– Удачи, Лу, – кивнул я, получив всю нужную информацию, – лучше сдай машину в чистку или попроси выбросить. – девушка фыркнула, развернулась, как бы показывая, что разговор окончен.
– И не смей называть меня Лу, – добавила она и шагнула вперед.
***
Щелкание клавиатуры, шорох листьев, постукивание пальцами по поверхности стола, дым от сигарет, улетающий куда-то вверх, терпкий запах кофе, заполняющий кабинет
Семья Санчес появилась в городе пятнадцать лет назад. Карлос Санчес – глава семьи, и его жена Джулия переехали сюда с севера страны, привезя с собой трех детей. У Карлоса было все, о чем мог мечтать глава столь быстро разросшегося клана: три сына, занимающие лидирующие, после отца, позиции, красавица жена, огромный дом и связи по всему миру.
Лукас – старший сын, двадцати трех лет, все время находился у отца под боком. Адам в свои двадцать занимался охраной и руководил особыми заданиями, если вы понимаете, о чем я. Младший – Томас еще учился, что не помешало ему несколько раз попасться на деле о наркотиках. Впрочем, ни на одного из детей и даже на самого Карлоса ни одного дела заведено не было. Все спускалось с рук – взятки, знакомства и подставные виновные. Гонсалес и Перес тоже использовали такие инструменты, поэтому я не стал бы лезть в их семью, если бы не небольшой нюанс. Небольшим он был с их стороны. С моей же это приравнивалось к концу света и смерти моей души.
Пятнадцать лет назад вечером одна женщина возвращалась из церкви домой. Путь был долгий, накрапывал мелкий дождь, смывая легкие следы усталости от целого дня, проведенного на улице, но она любила ходить пешком. Считала, что в такие моменты лучше всего думается. Ей нравилось анализировать, закапываться вглубь вопроса, размышлять о мироздании и, хоть женщина и была верующей, она часто думала о том, как складывалась судьба и жизнь, на что способны люди и почему так сложно устроен космос, если во вселенной из разумных существуют только люди.
Она всегда улыбалась, ее руки были теплыми, а на каждый вопрос находился ответ. Для нее не было слова «невозможно», а если что-то не получалось или, наоборот, получалось легко и с первого раза, то это всегда было волей Божией. Она была лучиком света во тьме. Она всегда была готова помочь, объяснить и просто быть рядом молчаливым слушателем, потому что вся ее жизнь крутилась вокруг людей. Она жила для них. Она любила их и бесконечно верила в чистоту человеческих чувств, душ и милосердие Бога. Эти люди ее и убили. Она до последнего в них верила, даже пока медленно истекала кровью на самой большой дороге города, пока все медленно проходили мимо, не обращая внимания на хрипы. Она оказалась слишком светлой душой для этого мира. Может, поэтому ушла всего в тридцать пять.
Пятнадцать лет назад по дороге домой с одной из благотворительных церковных акций мою мать убили выстрелом в грудь с близкого расстояния. Пятнадцать лет назад я так и не дождался ее возвращения, не услышал привычное «добрых снов» перед сном и не увидел то, как она встает на колени перед зажженной свечей в молитве. Пятнадцать лет назад десятилетний мальчик остался без матери, как и многие дети, чьи родители принадлежали к криминальному миру. Пятнадцать лет назад я возненавидел этот мир, пообещав избавить город от этой заразы и собственными руками покарать убийцу, пусть даже и буду гореть за это в аду.