Сердце в гипсе
Шрифт:
Реня взяла еще одно печенье, а я почувствовала себя как рыба в воде.
Из меня так и полилась история о толстой шведке, дескать, никто и не замечал ее полноты, потому что характер у нее превосходный! Я не забыла ни о детках, ни о любящем муже, упомянула что-то о том, как приревновала Голубого, только затем, чтобы тут же, спустя час, прийти к выводу — все мы прекрасны тогда, когда живем в мире с собой.
Реня уплетала черешню и поглядывала на меня как-то странно. Молчала. Я поняла, как тяжело ей было, вероятно, находиться на пляже с мужем, который знал, что, хотя она привлекательна и рыжеволоса, но все же не выдерживает сравнения
— Ренечка, дорогая, — воскликнула я под конец, — не переживай! Скажи честно, сколько раз ты была на пляже?
— Я и пытаюсь тебе это сказать...
— Ну и сколько? — не сдавалась я.
— Ни разу! Но...
— Постой, — успокаивала я ее, — расскажи мне все по порядку.
— Я ни разу не была на пляже! — Реня вскочила так внезапно, что Потом, лежавший до этого момента у меня на коленях, вздрогнул и поднял мордашку. Казалось, она была в бешенстве, потому что выпалила на повышенных тонах: — Не была, потому что все время шел дождь! Лил не переставая пять дней, нон-стоп! А на обратном пути сломалась эта хреновина, и пришлось ехать на попутке, в кузове под брезентом! Я измотана до чертиков! У меня насморк, чувствую себя отвратительно, думала поболтать с тобой о том о сем. А ты меня начала грузить объемом бедер и какой-то там шведкой!
С Тосей мне лучше
Тося вернулась через три дня. Я ждала дочь с нетерпением. Дом без нее казался пустым. Да, безусловно, я безмерно рада, когда меня на минутку оставляют в покое, но только на минутку! А не на целый месяц. И эта Швеция! А кроме того, чем она занимается на море, если там все время идут дожди? У нас тоже лило уже третий день. Я пригласила Гжесика с семейством на ужин, они вернулись из Италии, надеюсь, от зависти не умру. Адасик обещал вернуться пораньше, то есть часам к восьми. Почему он все реже бывает дома? Вначале все было совершенно иначе. Я написала ответы на шестнадцать писем и пыталась закончить два текста до возвращения шефа из отпуска. Не могла даже обсудить их с Адамом, потому что если главный их одобрит и заплатит, то гонорар пойдет на погашение долга.
Гжесик пришел с домочадцами. Все отливали бронзовым цветом, но из-под загара проступала бледность. Агнешка увела меня в кухню, дети остались в комнате, за окнами сырость, дождь мог бы и прекратиться, ведь как-никак середина каникул. Бедные растеньица захлебнутся.
Я резала помидоры и — увы! — с завистью посматривала на похорошевшую от загара Агнешку. Подруга расправлялась с луком.
— В последний раз так по-дурацки провожу отпуск, — проворчала она, вытирая слезы.
— Так плохо было?
— Дорогая! — вздохнула Агнешка. — Мы ездили на двух машинах: мы с Гоноратой (это моя малолетка племянница) и Юниором (это мой малолеток племянник) и они со старшей дочерью и младшим сыном.
— О, это идеальный вариант, — позавидовала я, хотя несколько дней, проведенных в Новой Вороне, освежили меня невероятно.
— В
— Дети — разногодки: мальчикам — семь и девять лет, девочкам — тринадцать и пятнадцать. На автозаправке, где мы заливали бензин, их дочура заявила, что хочет ехать с нашей. Мы не возражали, но наши приятели были против. Их доченька устроила скандал, и мы переложили вещи, освобождая для нее место. Тут Юниор заартачился, что своего места не уступит, тогда с их сынулей случилась истерика, что он не останется в их машине, раз сестра поедет с нами. — Агнешка размахивала ножом. — Приятели разозлились и вообще запретили дочери ехать с нами, раз наш сынуля не пожелал общаться с их отпрыском. Обстановка накалилась, их дочь пересела обратно, обиженная на своего братца и на родителей, наша обиделась на своего и на нас за то, что мы его не заставили. Мы тронулись. На границе стояли шесть часов.
— Ты всегда преувеличиваешь. — Гжесик возник в дверях. — Пять часов и пятнадцать минут.
— А что я говорю, — Агнешка оборотилась к Гжесику, — шесть часов. Как ты думаешь, что можно успеть за это время?
Его как раз хватит на секс, пронеслось у меня в голове, но я благоразумно промолчала.
— Так вот, времени достаточно много... — продолжала неутомимо Агнешка, Гжесик присел на табуретку возле стола, Адам оперся на косяк двери. Все вдруг столпились в кухне, в доме-то ведь всего лишь три комнаты. —...для того, чтобы наша и их девочки ухитрились подкупить Юниора, чтобы тот согласился ехать в машине наших знакомых. Юниор согласился, но я была против — спокойнее, если наши дети поедут с нами.
— То-то и оно, — встрял Гжесик и вскрыл банку пива, — то-то и оно. Все из-за тебя: если бы ты согласилась, не заварилась бы вся эта каша.
— Как я могла согласиться, чтобы Юниор ехал с чужими? — Агнешка смотрела на меня, ожидая поддержки.
Я взглянула на Гжесика и закивала. Ну как же она могла на это согласиться?
— Приятели обиделись, что я им не доверяю. — Агнешка снова принялась за лук.
— Так оно и было! — Гжесик, запрокинув голову, отхлебывал пиво. Я достала и подала ему стакан. Адам обычно пьет из банки.
— Не доверяла!!! Естественно, не доверяла! Но это не имеет никакого отношения к делу. И тут Гжесик, — Агнешка жестом прокурора указала ножом на мужа, — предложил свой вариант: он поедет с приятелями, а все дети пусть едут со мной! Разве затем у меня отпуск, чтобы ехать с кагалом детей и переругиваться с ними всю дорогу? Разразился скандал, что я всему помеха, раз уж дети между собой поладили, к чему весь этот базар?
— Вот-вот, к чему?
— Дай ей закончить. — Адам сел напротив Гжесика. — Пусть все скажет.
Порой, хотя и нечасто, я размышляю над тем, что он под этим подразумевает. Потому что для меня эта фраза — возможно, я не права — звучит как оскорбление. Для Агнешки, к счастью, нет.
— Поскандалив, я согласилась, чтобы Юниор пересел к ним.
— Надо было согласиться сразу. — Гжесик съежился и умолк под испепеляющим взглядом супруги.
— Наступила ночь. Дети разнылись, что не могут спать в машине. Кемпинга поблизости не было, зато была дешевенькая гостиница. Мы заплатили баснословную сумму, радуясь, что до Италии уже недалеко.