Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество
Шрифт:
«Обычно мы шли туда поздно вечером и усаживались за машинки, допотопные механические громадины», — говорит Маклауд. Иногда, вместо того чтобы работать над собственными рассказами, он наблюдал за товарищем. «Стив усаживался за пишущую машинку и сразу погружался в процесс. Он был настолько сосредоточен, что, даже ударь его кто-нибудь в тот момент кирпичом, он бы и не заметил».
При работе с классом Стив проявлял такую же сосредоточенность и уверенность в своих силах. Уже тогда он верил в себя и не переживал, когда кто-то из преподавателей или студентов критиковал его произведения за излишнюю современность.
«Вот он я, таков, каков есть», — отвечал Стив. А когда его что-то беспокоило, он просто-напросто
Все время Стива уходило на занятия, чтение, сочинительство и тусовки, и многие из его одногруппников задавались вопросом, когда он успевает спать.
И еще он по-прежнему, как в детстве, смотрел много фильмов. Когда на экраны вышел ужастик «Ночь живых мертвецов», Стив, который как раз перешел на третий курс, отправился на премьеру. В зале было полно детей, и позже Стив признался, что впервые в жизни видел, чтобы целый кинозал детей вел себя тише воды ниже травы. «Их просто ошеломило обилие крови и насилия, — вспоминает он. — Их реакция говорила сама за себя, более весомого аргумента в пользу рейтинговой системы я еще не встречал. Ничего не имею против фильмов вроде „Мертвец“ или „Техасская резня бензопилой“, но детям подобное кино смотреть не стоит. Это зрелище для взрослых, и те детишки просто были к нему не готовы».
Он дал слово, что своих детей воспитает иначе. Пускай сам Стивен в нежном возрасте щелкал ужастики как орешки, те фильмы десятилетней давности не шли ни в какое сравнение с «Ночью живых мертвецов». Складывалось ощущение, что современное кино почти не оставляет простора для фантазии зрителей, — Стив прекрасно понимал, что некоторые вещи лучше додумывать, иногда без воображения не обойтись, и в отношении собственного творчества придерживался той же философии.
Кинг начал обобщать и другие идеи относительно взаимодействия писателя и читателя, о том, что в литературе позволено, а что — нет. «Книга должна цеплять, брать за душу. Я хочу, чтобы она захватила вас целиком и до последней строки держала в напряжении, не отпуская ни на миг. Я всегда стремился задеть читателя за живое — и одновременно развлечь. На мой взгляд, книга действительно должна быть живой и во многом по-настоящему опасной».
Его наметанный глаз подмечал особенности человеческой натуры, изучая окружающих. Он не боялся задавать людям вопросы, спрашивать, почему они поступили так, а не иначе, потому что рассчитывал рано или поздно использовать то, что узнал, в своем творчестве.
Однажды Стив натолкнулся на давнюю школьную знакомую. У той под глазом красовался синяк. Он спросил, что случилось, но она замяла тему. Он пригласил девушку на чашку кофе и попробовал разговорить.
«Она мне рассказала, что встречалась с парнем… Тот кое-чего от нее хотел, она отказалась, и парень ее ударил». Несмотря на приступ брезгливости, Стив как зачарованный продолжил деликатный допрос.
«Помню, я ей сказал, что не всякая отважится пойти на свидание, — вспоминал он позже. — Пусть даже девушке нравится парень, все равно она размышляет так: „Я сажусь к тебе в машину, значит, я тебе доверяю — будь добр, привези меня домой в целости и сохранности“. Это требует смелости, не так ли? А она ответила: „Как знать, как знать“. Тот разговор я запомнил навсегда и позже использовал в разных своих произведениях».
Написав несколько статей и эссе для университетской газеты «Мэн кампус», Стив обратился к редактору, Дэвиду Брайту, с просьбой о создании еженедельной колонки. Брайт дал талантливому студенту зеленый свет, и 20 февраля 1969 года в газете впервые появилась колонка Стива. Он окрестил ее «Мусоровоз» — поскольку, как сам он объяснял, «чего только не найдешь, копаясь
Брайту с самого начала нравилось, как пишет Стив, но он был не в восторге от нервотрепного стиля работы, который тот избрал для своей колонки. Каждый раз Стив появлялся в редакции буквально за час до истечения крайнего срока сдачи. Брайт, заламывая руки, сообщал Стиву, сколько места под его колонку выделено в этом конкретном выпуске. Затем Стив усаживался за одну из громадных зеленых редакционных пишущих машинок и набивал свой экземпляр — набело, без единой помарки или исправления, с первого раза, — укладываясь за несколько секунд до истечения срока.
Темы для своей колонки Стив выбирал самые разные — он явно хотел поделиться с человечеством своим взглядом на мир. Так, 18 декабря 1969 года он пишет: «Может быть, где-то в нашем мире есть дыра, прореха в самой ткани нашей Вселенной, и вещи переходят туда и обратно. Может, где-то там, в ином мире, существуют, и ходят, и разговаривают жуткие твари из оживших древних страхов — и время от времени проникают сюда».
И в том же выпуске он упоминает рассказ о целой вермонтской деревне под названием Джеремайяс-Лот, которая в начале девятнадцатого века буквально растворилась в воздухе, исчезнув без следа, и описывает теорию Ширли Джексон, одного из своих любимых авторов, о том, что дома и здания могут быть злобными по природе своей. В одном из следующих номеров Стив расхвалил университетский совет за то, что тот включил в программу семестра обильный урожай фильмов ужасов. Среди прочих в список попали «Ребенок Розмари», «Психо», «Дракула», «Франкенштейн», «Колодец и маятник» и «Горбун из Нотр-Дама». Стив не упомянул, разделяют ли большинство студентов его восторг по поводу подборки фильмов.
Очевидно, его не слишком волновало мнение других студентов и преподавателей; он воспринимал свою колонку как занозу, которой можно донимать обитателей кампуса, его целью было заставить их задуматься — и не важно, согласятся они с его идеями или нет.
Вероятно, Кинг также использовал свою колонку, чтобы выяснить, кто его настоящие друзья. Так, в номере от 13 ноября, он впервые признался в своих симпатиях к полицейским и заявил, что не испытывает уважения к сторонникам левых взглядов и либералам. В шестидесятые, когда кампус любого, даже самого захолустного колледжа напоминал пороховую бочку, написать такое было все равно что швырнуть канистру с бензином в разгорающийся пожар.
Затем он осудил студентов, высказывающихся в поддержку активиста радикальной группировки «Черные пантеры» Хьюи Ньютона, который в 1967 году застрелил полицейского.
«Копы — это те, кто стоит между вами и хаосом обезумевшей толпы. По-моему, люди, обзывающие полицейских свиньями, сами свиньи, с грязными языками и пустыми башками».
К тому же Стив вдруг занял неожиданную позицию по отношению к сексу и контрацепции. «Контрацепция дискредитирует сексуальный акт, — писал он. — Это все равно что прыгнуть в машину, завести мотор и рвануть вперед на нейтралке. Пользоваться противозачаточными средствами — в некотором роде трусость. Неправильно решать вопрос с помощью пластикового мешочка. Единственный нравственный выбор — это аборт. По крайней мере люди задумаются о серьезности проблемы».
Впрочем, он далеко не всегда пытался расшевелить осиное гнездо или устроить проверку собственным необычным взглядам на мир. Время от времени Стив публиковал длинный список любимых песен, альбомов и фильмов. В конце 1969 года он посвятил целую колонку перечислению лучших, на его взгляд, альбомов года — «Горизонт Нашвилла» Боба Дилана и «Эбби-роуд» группы «Битлз» — и песен: «Боксер» Саймона и Гарфункеля и, как ни странно, «Шугар-шугар» группы «Арчиз». Он терпеть не мог музыку группы «Кровь, пот и слезы» или Глена Кэмпбелла.