Сердце в небесах
Шрифт:
Влюблен по уши — это, пожалуй, слишком. Но он искал ее общества, и говорили, что он собирался просить ее руки. На мгновение Рэчел задумалась, опечалила ли его ее смерть. Она не могла поверить, чтобы принца Вильяма это могло сильно расстроить, — разве что он немного пожалел об утрате партнерши в кадрили. Мотнув головой, Рэчел приказала себе не думать о прошлом. Мистер Маккейд приблизился к ней с миской жидкости, от которой шел пар. Но хотя у нее в животе все переворачивалось от голода, ей просто необходимо было вначале кое-что
— Тогда почему вы меня раздели? — Рэчел почувствовала, что ее щеки заливает румянец, и вздернула подбородок. Сначала она подумала, что он опять не ответит. Он присел рядом с ней на корточки, держа миску.
— Думаю, раз к вам вернулся голос, то вы сможете поесть сами.
— Конечно.
Он пожал плечами и поставил миску на пол, многозначительно взглянув на собаку. Потом поднялся, чтобы приготовить и себе что-нибудь.
— Вам было неудобно, — наконец сказал он.
— Вряд ли это давало вам право…
— Лечить вас? — Он резко повернулся, плеснув на руку горячую жидкость и, кажется, не заметив этого. — Это я не имел право делать?
— Нет, но…
— Послушайте, леди Рэчел, я вас сюда не звал. Я не просил, чтобы вы спихивали меня с утеса, или набрасывались на моего друга, или лезли в огонь. И уж точно я не просил, чтобы вы свалились в лихорадке и я три дня возился с вами, стараясь вас вылечить.
— Три дня? — Рэчел глубоко вдохнула, пытаясь поймать его взгляд. — Три дня я была больна?
— Верно. Я не мог позволить вам умереть.
— Ну, насчет этого вы могли не волноваться.
— Что?
— Так, ничего. Я даже не думала, что могу заболеть.
— Лихорадка может случиться с каждым.
— Наверное, так оно и есть. — Поскольку она уже была мертвой — или, во всяком случае, умерла однажды, — Рэчел считала, что в это пребывание на земле она должна стать… неуязвимой, что ли. Что она, подобно ангелу, спустится с небес, чтобы свершить благое дело, а потом вознесется обратно под аккомпанемент неземной музыки.
Очевидно, этому не суждено было случиться. У нее не было золотых крыльев, и Рэчел всерьез сомневалась в своей способности летать, хоть и не пыталась в этом убедиться. Она была совсем как настоящая… совсем такая, как раньше. Способная ощущать вкус и запах, чувствовать прикосновение. Не застрахованная от того, чтобы обжечься или заболеть. У нее как будто не наблюдалось никаких сверхъестественных способностей, ничего, что могло бы помочь ей выполнить задачу спасения жизни Логана Маккейда.
И по правде говоря, он был вполне способен сам о себе позаботиться — такой он был большой и сильный.
— Бульон будет гораздо вкуснее, если вы съедите его горячим.
— Что?.. О да, спасибо. — Рэчел взглянула на него. Он уже кончил есть и направился к двери.
— Я оставлю вас ненадолго. — Он бросил взгляд на груду сине-серебристого шелка. — Если вам потребуется помощь…
— Я вполне справлюсь сама. — Рэчел
Ее рука застряла в рукаве сорочки, и когда она пыталась расправить платье на бедрах, то явственно услышала звук рвущейся материи. А она-то считала, что этот предмет туалета будет проще всего надеть. О, почему ее служанки нет рядом именно тогда, когда она нужна ей больше всего?
Рэчел опустилась на стул и уронила голову на руки. В этой позе Логан и обнаружил ее, когда вернулся в хижину. Он помог ей добраться до постели из шкур, поддерживал ее, пока она не съела бульон, и даже не упомянул недавнюю наигранную браваду. За что она была ему очень благодарна.
Когда Рэчел в следующий раз встала с постели, она вела себя осторожнее. Она попросила мистера Маккейда принести ведерко воды… подогретой, пожалуйста, — и хотя не без ворчания, но он выполнил ее просьбу. Конечно, сначала она попросила ванну, но сразу была поставлена в известность, что таковой здесь не имеется.
Очевидно, этим и объяснялось то, что он предпочитал купаться в ручье. Однако она не собиралась этого делать.
Он одолжил ей гребень и щетку, и Рэчел очень удивилась, когда их увидела. Комплект не был так затейливо украшен, как тот, которым она пользовалась в Лондоне, но он оказался серебряным.
Рэчел вымыла голову куском мягкого мыла, который он ей дал, потом, стоя у огня, быстро обмыла себя всю. Покончив с этим, она снова натянула сорочку и стала расчесывать спутанные волосы. Это оказалось непростой задачей. Она, похоже, занималась этим целую вечность и когда кончила, то еле могла поднять руки, но она твердо решила завершить одевание. Как она сможет его спасти, если будет прикована к постели?
Справиться с корсетом оказалось не так просто.
Рэчел просунула руки в лямки и прижала армированный китовым усом шелк к груди. Но шнурки были сзади, и, как она ни пыталась, ей не удалось их затянуть. Рэчел взглянула на платье, свое единственное платье, потом перевела взгляд на закрытую дверь. Хотя она всегда была стройной, а со времени своей смерти еще похудела, ее бальное платье не сойдется на талии, если ей не удастся надеть корсет.
Она снова взглянула на дверь. Снаружи слышался равномерный стук топора. Как же ей быть? Раньше она никогда не одевалась сама и, по-видимому, не сумеет сделать это сейчас.
Решительным шагом она подошла к двери и дернула ручку:
— Мистер Маккейд!
Сначала он как будто не услышал ее, хотя дремавшая на солнышке собака подняла голову.
— Мистер Маккейд!
Топор с силой воткнулся в колоду, и Рэчел подумала, что и в первый раз он ее отлично слышал.
Он повернулся, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони: