Сердце в оковах
Шрифт:
Сейчас же более выгодным для нас стал Вито Скальфаро, именно поэтому Лукас и хотел с ним мир. Мир, угрозой для которого стал я.
Этим утром в голове крутилось слишком много мыслей, так что я не придумал ничего лучше, чем пойти на пробежку. Я вышел из отеля и побежал. Город еще спал, лениво высыпались, словно белые крупинки из сахарницы, на улицу люди, петляли по улочкам, заполняли пляжи и открытые кафе. Я пробегал мимо них, пытаясь избавиться от навязчивого голоса в голове.
Я здесь для того, чтобы заполучить подпись Вито на мирном договоре. Мне оставалось только ждать, когда его юристы все проверят, и изредка ходить на светские
Терпение всегда казалось мне моей сильной стороной. В этот раз ожидание показалось пыткой. Люди часто сдаются под его гнетом: выбирают меньшее, лишь бы заполучить желаемое скорее, признаются во лжи и пороках и сходят с ума, проигрывая возможные варианты будущего.
Лукас любил оставлять неугодных в неизвестности. Они находились в темноте со связанными руками и ногами много часов, страшась возможной участи. Большинство из них начинало говорить уже через два часа. Тогда они умирали быстро. Если же молчали, Лукас или Томас воспроизводили все их страхи в реальность. Томас особенно любил это дело, а Лукасу не нравилось марать руки в крови, от которой тяжело отмыться. Мне было плевать, я считался дипломатом, которого лучше не выводить на эмоции, потому что это всегда заканчивалось плохо.
После смерти Марго, от моей руки погибло, по меньшей мере, десять человек. Все они так или иначе были причастны. По словам отца, которые сейчас подвергались сомнению. Сейчас все его поступки подвергались сомнению.
Вот уже несколько дней терпение стало моей слабой стороной. Я жил в ожидании чего-то, о чем не знал сам.
Я побежал быстрее, пытаясь оставить прошлое где-нибудь на обочине, за спиной. Переставлял ноги так быстро, как только мог, концентрировал внимание на мелькающем пейзаже, на море впереди, на ощущении ветра в волосах и на лице. Постепенно в голове прояснялось, мысли уходили на второй план. Я даже стал жалеть о том, что забыл про эту привычку. Бег по утрам хорошо прочищал голову, а по вечерам расставлял все события по местам. Раньше я часто бегал. Лукас все время смеялся надо мной из-за этого, он из тех, кому и сосредоточиться, и расслабиться помогали сигареты и виски.
Не просто так Лиззи называла меня правильным братом.
Я бы точно не осилил обход всех клубов города за ночь, как Том, и не совал бы ей сигареты в четырнадцать, как Лукас.
Я остановился, когда легкие стали гореть, а сердце стучать так громко, что заглушало собственное дыхание. Мне все еще хотелось перемотать время вперед, чтобы избавиться от ожидания, узнать свои собственные шаги, но мысли хотя бы перестали душить, так что я направился обратно в отель. В два раза медленнее, чем добирался сюда.
До представления в театре оставалось еще много часов, если точнее, целый свободный день. Я не знал, чем заняться. Отглаженный костюм уже висел в шкафу, начищенные туфли стояли на полочке. За все это время я так и не притронулся к книге, которую взял с собой. Не мог отвлечься, погрузиться в выдуманный кем-то мир, все время возвращался к реальной жизни, будто впервые за пять лет пропала потребность убегать.
Я вернулся в отель, принял душ и позавтракал, хотя время больше располагало к обеду, потом развалился на кровати и сверлил взглядом белоснежный потолок, на котором крутился вентилятор. В этом городе у меня не было знакомых. Я лежал на кровати в ожидании вечера и момента, когда смогу осуществить задуманное. На самом деле, жутко
Когда солнце зашло за горизонт, я уже садился в такси в идеальном костюме с галстуком цвета крови. Сердце так и стучало внутри, будто пыталось выбраться, чтобы разбиться прямо у ее ног. Нетерпение вернулось в еще большем объеме, накрыло, как внезапный ураган без предупреждения от синоптиков. Я знал, что Вито не упустит возможности похвастаться женой, так что Амели Скальфаро точно появится на этом вечере под руку со своим мужем.
Кажется, у меня даже вспотели ладони, как у маленького, неуверенного в себе мальчишки, который впервые увидел красивую девушку.
Это сравнение, пожалуй, стало лучшим, потому что, когда передо мной открылись двери театра, первым, что я увидел, стала она.
Амели держалась за локоть мужа, холодным взглядом осматривая все вокруг и изредка натягивая на лицо вежливую улыбку.
Черт с ним, с холодом.
На ней красовалось алое платье с глубоким декольте и длинными расклешенными рукавами, мерцающее в тусклом свете ламп, на плечах висела белая меховая накидка, скорее, для вида, чем в попытке согреться – на улице все еще тлел август. Рыжие волосы аккуратными завитками спадали на спину, будто сам огонь обнимал хрупкое тело.
Я едва смог оторваться от этого зрелища, буквально заставил себя отвести глаза, потому что Вито бы точно отправил меня на тот свет за такие взгляды.
Больше не Марго. Не маленькая, громкая девчонка, готовая убегать от полиции глубокой ночью и лазать по заборам.
Теперь это статная, величественная и безумно красивая девушка, облаченная в роскошь, которой всегда была достойна.
Теперь Амели, а не Марго.
Да и я больше не тот Адам.
В золотисто-красной отделке театра она выглядела так, будто сошла с росписей на стенах под руку с одним из королей. Не хотелось этого признавать, но Вито смотрелся рядом с ней правильно. Мне вдруг захотелось оставить свою затею и спокойно дождаться его вердикта о договоре.
Нет.
Я собирался влезть в их идеальную картинку и нагло там все переворошить, поэтому и направился прямо к ним.
Вито широко улыбнулся, заметив меня. Возникло чувство, что с этой улыбкой он меня и проглотит. Я растянул губы в ответ, словно встретил старого друга, а не мужчину, который женился на девушке, которую я считал мертвой пять лет.
Голубые глаза вдруг метнулись ко мне, пухлые губы слегка приоткрылись, а пальцы сжались в маленький кулак.
Ухмылка как-то сама по себе нарисовалась на моем лице, а Амели тут же взяла себя в руки и вздернула подбородок вверх, словно я на несколько ступеней ниже.
Это факт. Я, правда, стоял на лестнице.
Почему я не думал раньше о том, что она хотела свадьбу с Вито? Что вышла за него по доброй воле?
Почему я решил, что Марго – жертва?
Может быть, она хотела сбежать от меня?
Эти вопросы всплыли как-то сами по себе, я даже не смог найти ни одного оправдания для нее.
Что, если она так холодна именно поэтому? Потому что встретила того, кого мечтала больше никогда не встречать?
Впрочем, если это правда, то я хотел услышать пожелание пойти к черту.