Сердце в пустыне

Бекитт Лора

Хасан не знал, что и сказать. Немногие женщины в халифате знали грамоту. Зухра умела читать, но она не интересовалась стихами и свои знания использовала в основном для того, чтобы украдкой заглядывать в его письма. Какой он хотел бы видеть свою супругу? Великодушной, доброй, любящей, нежной. Если она будет такой, то и ум придется кстати.

– Не думай, Джамиля – истинная мусульманка, слушается отца и будет покорна мужу, – поспешно добавил Ахмед, почуяв в молчании друга невольное осуждение.

– У твоей дочери есть жених? – Хасан говорил с напускным спокойствием.

– Пока

нет. За нее сватались солидные люди. Многие были моими ровесниками. Я бы хотел выдать Джамилю за молодого, чтобы она была первой, старшей, любимой.

Собеседник пожал плечами. Разве ветреный, легкомысленный юнец вроде Амира понимает что-нибудь в женщинах? Вот он, Хасан, в свои сорок два способен окружить жену настоящей любовью и роскошью!

– Сколько ей?

– Семнадцать. Знаю, пора выдавать замуж, да все не могу с ней расстаться!

– Понимаю.

Говорить далее на эту тему Хасан счел неудобным, и они с Ахмедом вновь предались воспоминаниям.

Начальник барида покинул дом гостеприимного друга лишь тогда, когда по небу рассыпались жемчужины звезд, а воздух стал прохладен и чист, как ключевая вода.

Хасан не спеша возвращался домой и думал о сегодняшнем вечере, о том, что ждет его впереди. Впервые за долгое время он чувствовал себя не просто умиротворенным, а полным надежд. Ему казалось, что он изменился, как изменилось время: теперь оно не просто мерно отсчитывало однообразные, лишенные смысла секунды, а проникало в душу, подхватывало невидимым потоком, стремительно увлекая в будущее.

Как могло случиться, что он позабыл, что такое мечты? Почему он думал, что больше ему не суждено полюбить?

Амир шел домой после очередного свидания с Зюлейкой. Предутренняя тишина казалась волшебной. Из-за горизонта пробивались первые солнечные лучи, и в воздухе плыла золотистая дымка. По дороге медленно ползли длинные янтарные, полосы, деревья и здания казались облитыми тонким, нежным сиянием.

Амира радовало все, что он видел вокруг. Он ощущал удивительную легкость в душе и в теле. У него было особое настроение. Казалось, его затянуло в поток бесконечного сладкого сна, и теперь он был не в силах что-либо менять. Дни бежали один за другим, и в каждый из этих дней юноша жил настоящим и не думал о будущем. У него была Зюлейка, ее любовь, их тайные упоительные встречи.

Минувшая ночь была лучшей из всех, что они провели вместе. Их страсть достигла такого накала, что оба едва не теряли сознание. Иногда им чудилось, будто властная, огненная, безумная, рожденная слиянием тел сила важнее и главнее жизни. Единственный неприятный момент был связан с вопросом девушки, застенчиво поинтересовавшейся, как скоро он на ней женится или хотя бы возьмет в свой дом. Сказать было нечего, и молодой человек ответил поцелуем.

То, что Зюлейка должна принадлежать ему, Амир понял сразу, как только ее увидел. Он осознал это как очевидную и простую истину. Он не задумывался о том, что будет дальше, и не хотел, чтобы об этом думала девушка. Ему нравилась Зюлейка, но он не давал обещания жениться на ней и не собирался этого делать. Конечно, она лучшая из всех, кто у него был, самая красивая, страстная, прямодушная. Но

этого явно недостаточно для того, чтобы никогда не расставаться с ней.

Амир тихо прошел в дом. Открыв дверь в свою комнату, он невольно вздрогнул: на диване сидела женщина. Тонкое, красивое лицо. Большие, темные, глядящие с горячей настойчивостью глаза, властно сжатые губы, нервно сплетенные пальцы. Мать.

– Где ты был? Я провела ночь в твоей комнате – ждала и не могла дождаться!

Амир сел и пристально посмотрел на нее.

– Я должен отчитываться?

– Ты делаешь не то, что должен делать человек в твоем положении! Ты не думаешь о будущем! Тебя отправляют в ссылку, а ты ведешь себя так, будто тебе все равно! – запальчиво произнесла она.

Амир пожал плечами.

– Просто я не знаю, что можно сделать. Разве что отец одумается и изменит решение.

– Он никогда его не изменит, – сказала Зухра. – Хасан решил отделаться от нас с тобой и начать новую жизнь. Ты знаешь о том, что твой отец женится?

Молодой человек вскинул брови.

– Женится? Нет. Он мне не говорил. Полагаю, это его личное дело.

– Ты на стороне отца?!

Амир вздохнул.

– Пророк разрешил нам иметь четыре жены, мама.

Зухра презрительно скривила губы.

– Ах да, я забыла, ты ведь тоже мужчина!

– Я всего лишь напомнил тебе о Коране.

– Я знаю Коран. И знаю людей. Никому из смертных не удавалось начать жизнь заново!

– Кто она? – спросил Амир.

– Дочь какого-то судьи. Говорят, молода и очень красива.

– Вот как? В таком случае я понимаю отца.

Женщина усмехнулась.

– Ты считаешь меня старухой?

– Вовсе нет. – Амир приблизился к Зухре и нежно взял ее руки в свои. – Не стоит огорчаться! Все равно ты остаешься первой и старшей женой и не дашь спуску этой юной красавице.

Зухра нахмурилась.

– Хасан сказал, что не позволит приближаться к ней. Он угрожал, он унизил меня. Заявил, что, если я посмею раскрыть рот и промолвить хоть слово, он запрет меня в комнате и будет держать как пленницу. Похоже, он не на шутку влюбился в эту девчонку!

– Да, это скверно. И глупо. Когда свадьба?

– Не знаю. Ты должен этому помешать.

От неожиданности Амир вскочил с места.

– Я?! Каким образом? При чем тут я! Я не смогу.

– Сможешь.

– Как?

– Пока не знаю. Придумаю. Хасан никогда не ляжет в постель с этой девчонкой. Уж лучше я умру, или…

Она не договорила.

Амир с изумлением смотрел на мать. В ее лихорадочно блестящих глазах не было и тени смирения или мольбы. В этот миг у Зухры был вид грешницы, которая бесстрашно, более того, с упоением спешит навстречу аду.

– Хорошо, мама, – промолвил молодой человек, – я тебе помогу, если только ты скажешь, как это сделать.

Зюлейка усердно подметала двор, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Нужно поскорее закончить работу, иначе Надия опять обзовет ее ленивой ослицей. Стоял полдень, воздух раскалился, все вокруг казалось безжизненным, поникшим; создавалось впечатление, будто свет заслоняет тонкая дымовая завеса.