Сердце ведьмы
Шрифт:
В её глазах полыхнуло раздражение, которое моментально сменилось холодной отстранённостью, и его воздействие тут же оказалось заблокировано профессионально поставленным блоком.
– Ты соображаешь, что творишь? – он увеличил воздействие, чтобы пробиться. – Тебе что, хочется инвалидом остаться?
– Нет, мне хочется побыстрее исполнить твоё горячее желание болезненно меня прикончить. А то ты что-то уж слишком затянул процесс, мне это не нравится, и я постараюсь сжать сроки. Так что тебе придётся удовлетвориться еще парой недель,
– Идиотка! Как есть идиотка! – он в раздражении схватил её лицо руками. – Вот с чего решила, что убить хочу? Я лишь хочу, чтобы ты осознала, что натворила!
– И не надейся, – в её глазах застыл леденящий душу холод. – Убить можешь, заставить раскаяться в том, что сделала, нет! Поскольку иначе я поступить не могла! Я сделала то, что должна была сделать для того, чтобы ты мог получить желаемое! По-другому ты не мог это получить!
– Не смей меня примазывать к этому! Это лишь твоё извращённое сознание могло связать такое воедино! И я заставлю тебя это осознать!
– Никогда не заставишь! – убеждённо выдохнула она. – Единственное, что ты можешь, это мучительно убить, на большее не рассчитывай.
– Дрянь! Лживая дрянь!
– Твоё право считать меня кем угодно, но всё будет так, как я сказала, – она утомлённо прикрыла глаза, показывая, что дискуссия окончена.
– Послушай, Мира, – Альфред решил сменить тактику, – я понимаю, что всё уже произошло и менять что-то поздно. Но вот неужели ты сама не понимаешь, что своим поступком унизила не только меня, но и Вальда? Хотя бы объясни, зачем ты это сделала? Ты ведь вроде любила его… Или никак простить не можешь, что ради тебя же жизнью пожертвовал? Вот зачем? Зачем?!
На её лице не дрогнул ни один мускул, и глаза остались закрыты. Альфред физически почувствовал, что даже если пытать её сейчас начнёт, ответа не добьётся.
Зло скрипнул зубами, отошёл к стене, оперся о неё и запрокинул голову вверх, пытаясь обуздать рвущиеся наружу чувства. В голове творилось что-то невообразимое.
Мысли скакали как бешеные, с одной стороны, хотелось любой ценой заставить Миранду признать его правоту и раскаяться в недолжном поступке, и параллельно с этим он ясно осознавал, что это не в его силах и ему необходимо с этим смириться, но не мог. Хотелось громить всё вокруг, чтобы выплеснуть боль, снедающую изнутри.
Он чувствовал себя обманутым и загнанным в ловушку и не испытывал никакого удовлетворения ни от того что попал на место Эрбила, ни от того, что Миранда лежала сейчас связанная перед ним и он мог творить с ней что угодно.
Чтобы хоть как-то отвлечься, опять шагнул к Миранде, пальцами провёл по связывающим её кожаным ремням и поразился их выделке и мягкости.
Чтобы переключиться, ухватился за мысль: откуда Илиас раздобыл подобные, потом поразился мастерству с которым палач привязал Миранду. Ровно и плотно прилегающая кожа, не сдавливая и не пережимая кровоток, одновременно
Мысль о палаче натолкнула на другую. Альфред решил поговорить с ним и выяснить, с чего это Миранда на него набросилась и нельзя ли из этой ситуации выжать что-то такое, что даст ему хоть небольшой козырь в противостоянии с ней.
Молча вышел, подозвал дежурившего у входа Илиаса и приказал привести к нему палача, после чего вернулся в свой кабинет.
Через некоторое время в дверь постучали, и Илиас, получив разрешение войти, завёл широкоплечего мускулистого мужчину в чёрном одеянии.
– Оставь нас, – хмуро проговорил Альфред, и ученик Эрбила тут же с поклоном удалился.
– Имя твоё напомни, – Альфред устремил тяжёлый взгляд на склонившегося перед ним атлета.
– Ларгус, Ваше Святейшество, – поспешно проговорил тот.
– Да, точно… – проронил Альфред, имитируя, что вспомнил, после чего поднялся с кресла шагнул к нему ближе, – Так вот, Ларгус, скажи мне, с чего Марта на тебя вчера напала? Обидел её чем-то сильно?
– На меня напала? – палач поднял на него явно удивлённый взгляд. – Она не на меня напала, Ваше Святейшество…
– Никак мне Илиас солгал?
– Скорее всего, Его Преосвященству отцу Илиасу так со стороны показалось, но Марта не на меня набросилась и гвоздь не в меня воткнула, а в бок допрашиваемой девушки.
– Нарочно? Или случайно из-за того, что Илиас её отдёрнул?
– Возможно, случайно, но не нападала она на меня, это точно. Она меня, наоборот, оттолкнула.
– Какой ей смысл на допрашиваемую нападать был?
– Это у неё спросить надо, я не знаю, может, она вовсе не нападала, а запнулась ногой и падала, меня по инерции оттолкнула, а на допрашиваемую девушку упала… Не знаю. Я спиной стоял, не видел. Просто ощутил, что оттолкнула.
Альфред почувствовал, что палач начал врать. Не сильно, лишь немного смазывая картину, скорее всего, в том, что не понял, зачем напала Миранда, но эта ложь его сильно разозлила.
В первый момент хотел прочесть длинную отповедь на тему: кто ты такой, чтобы сметь мне лукавить, и напомнить, чем это может закончиться для любого, но, злобно выдохнув: «Ты не забыл, кто ты?», замолчал, то ли потому что слишком хорошо вжился в роль немногословного Эрбила, то ли потому, что дальнейшие угрозы даже в мыслях ещё не сформулировал.
Но такой короткий вопрос подействовал на палача даже лучше длинной отповеди. Сжавшись, как от удара, он поспешно опустился на колени и, развязав тесёмки ворота рубахи, обнажил плечо, на котором красовалось личное клеймо главного инквизитора:
– Я не могу это забыть, хозяин. Я хорошо это помню.
Глядя на испуганно уткнувшегося в пол палача, Альфред иронично хмыкнул. Небеса явно благоволили ему. Помолчал ещё немного, а потом тихо, но с нажимом приказал:
– Тогда давай как на исповеди…