Сердце волка
Шрифт:
— Я говорила, что Стая Семи Лесов разбилась на бывшие кланы. — сказала Вила.
А блондинка продолжила:
— Дреко, сын Майгона, вожака Тилатинов, бился за право назвать Виллу своей самкой. Он одержал победу над Элсмирцами, Полярными, Серыми, и Красными, но Туран одолел его.
Я ошалело помотала головой.
— Значит, он назвал Виллу своей самкой?
В следующий миг я оказалась на земле. Из глаз посыпались звезды. В голове зазвенело от смачной оплеухи.
— Я не самка, — процедила Вилла. — Я — левая лапа. И
Она рывком поднялась.
— Не спускать с нее глаз, — сказала она. — Ты — Изабелла, и ты — Дэз.
И исчезла под сенью деревьев.
Я поднялась, одной рукой опираясь о землю, а другой держась за ухо. В глазах противно защипало. От обиды.
— Изабелла — это я, — сочувственно улыбаясь, сказала блондинка. — У нас принято, чтобы старшие называли свои имена сами. Если захотят. Я рада твоему появлению, Лирей.
— Не злись на Виллу, — сказала темноволосая Дэз.
— Она вожак Лирых. Нашей стаи.
В глазах защипало сильнее, и я заморгала.
— Она ненавидит меня. За что?
Дэз отвлеклась на близняшек, уговаривая их взять разные куски мяса, но дети упорно желали грызть один. Мне ответила Изабелла:
— По-твоему, так выглядит ненависть? А кто сидел у твоей постели и смазывал раны сетвоком, поил соком дикой сельвы? С момента, как ты прибыла с Вересковой пустоши, Вилла не отходила от тебя ни на шаг.
Вилла? От меня? Не на шаг? Звучит, вообще-то не слишком воодушевляюще.
— Она сказала, что хотела меня убить, — буркнула я.
Дэз, наконец, удалось сунуть каждому из детей по отдельному куску. Она обернулась к нам и пожала плечами.
— Я тоже голосовала за твою смерть. Ты слаба. Но Совет решил иначе. Ты пойдешь к Велесу.
Я захлопала ресницами, и возмущенно заявила:
— Я не хочу ни к какому Велесу. Я хочу домой!
Дэз с Изабеллой переглянулись. У Дэз вид сердитый, у Изабеллы скорее сочувственный.
— Да что ты заладила, домой, домой. Куда тебе домой? Подумай-ка хорошо! — сказала Изабелла.
— Дело твое, — сказала Дэз. — Но Изабелла права. Там тебе точно не жить.
Я опешила.
— Почему?
— Тебя убьет ваша же Церковь. Или думаешь, после того, как ты пробыла столько с теми, кого они называют оборотнями, тебя помилуют?
Я заморгала и кивнула.
Изабелла сочувственно улыбнулась, а Дэз продолжила:
— Ты знаешь, скольких ваших женщин сожгли на кострах, только по подозрению, что они были с оборотнями?
Я вспомнила, как священные писания предостерегают женщин от контакта с оборотнями, и как святая Иулия освободила пятьдесят блудных сестер, и как все они проходили ритуал очищения огнем, чтобы выжечь само присутствия духа дьявола…
Старая Пепа рассказывала, что раньше женщины, подвергшиеся насилию оборотнями, сжигались.
— Подозрению? — переспросила я. — То есть, эти женщины… они… Они не были? Ну, с вашими мужчинами?
—
— Человек может… забеременеть от зверя?
Дэз и Изабелла переглянулись и фыркнули.
Изабелла подмигнула мне.
— Ну я-то смогла. Делов-то!
Обе женщины рассмеялись, а я заморгала.
— Ты человек?!
— Тише!
Блондинка замахала не меня руками.
— Ребенка разбудишь.
Только сейчас я увидела, что в неком подобии свитого из пышной шапки травы гнезда рядом с Изабеллой спит тот самый младенец, что я видела днем. Кроха закряхтел, принялся махать ручками и ножками над макушками травы. Несмотря на то, что на землю опустилась ночь, остался абсолютно голым, даже не накрыли его ничем. Изабелла склонилась к ребенку, что-то ласково зашептала, успокаивая. Через минуту снова воцарилась тишина, лишь стрекочут сверчки, изредка ухнет ночная птица, да вполголоса переговариваются женщины, что укладывают малышей спать.
Изабелла обернулась ко мне.
— Конечно, человек. А кто же еще? Сначала было трудно, а потом привыкла.
— Ты замужем за одним из них?
— Муж погиб, но я осталась в Стае.
Я осмотрелась, словно видела это место впервые. Опустившаяся на землю ночь посеребрила необъятные стволы гигантских деревьев, выглядят они совсем не тревожно, как в моем сне, скорее сказочно. Это, наверно, от того, что тут и там вспыхивают и гаснут искры светлячков — белые, голубые, золотые. То и дело над нашими головами пролетают, едва не задевая крыльями, ночные мотыльки — не такие яркие, как я привыкла. Наши не настоящие, накачанные магическим зарядом, света от них намного больше. Но эти хоть и не такие светящиеся, зато их здесь так много!
В кустах изредка прошелестит мелкий зверек, или ночная птица, сытые, перепачканные соком плодов и мяса дети засыпают прямо на земле, подперев кулачком пухлые щеки. Кроме нашего костра, горит ещё три или четыре, и у каждого сидят женщины, доносятся разговоры вполголоса, слышится тихий, приглушенный смех.
Такого места не было ни в одной сказке старой Пепы.
— Вы живете здесь? — спросила я Изабеллу.
— Это материнская территория. Сюда нельзя посторонним. Она охраняется всеми — и самцами, и самками.
Я покосилась на Дэз.
— Можно мне остаться здесь на ночь?
Изабелла покачала головой, и хотела было ответить, как ее опередила Дэз:
— Ночевать ты будешь у Виллы. Так безопаснее. Вряд ли самки рады интересу к тебе самцов. Как бы не загрызли до Велеса.
Не успела я осмыслить услышанное, как вернулась Вилла. Она словно возникла из сумрака, так неслышно подошла.
— Пойдем, — сказала она мне. — Станет совсем темно и ты не заберешься на дерево.
— Я итак не заберусь.