Сердце волка
Шрифт:
Штефан озадаченно посмотрел на то, что лежало на ладони Висслера, — это было записывающее устройство Бекки.
— Вы, наверное, думали, что я про него забыл, — предположил Висслер.
— Похоже, я ошибался, — согласился Штефан.
Он действительно так думал, хотя сейчас вынужден был себе признаться, что с его стороны это было весьма наивно: Висслер — не из тех людей, кто может о чем-то забыть.
Висслер в задумчивости покрутил пальцами «зажигалку», а затем надавил на нее так, как это делал по наставлению Ребекки Барков. Однако на этот раз ничего
— По всей видимости, оно больше не работает, — сказал он.
Штефан пристально посмотрел на Висслера. Тот невозмутимо пожал плечами и засунул диктофон в карман:
— У вас и в самом деле нет никаких доказательств относительно всей этой истории. Поэтому серьезно подумайте над тем, что я вам сказал. Если не ради себя, то по крайней мере ради своей супруги.
Штефан подумал, что для того, кто совсем недавно отправил на тот свет трех человек, Висслер уж слишком заботится о благе ближнего своего. А со Штефаном сейчас происходило то, чего он как раз и опасался: он действительно начал размышлять над словами Висслера. И совсем не в том ключе, в каком ему хотелось бы.
— Подумайте обо всем этом, — еще раз произнес Висслер.
Затем он поднялся на ноги и начал осторожно спускаться с валунов, но на полпути остановился и, повернувшись к Штефану, указал кивком головы на Ребекку:
— А еще, Штефан, подумайте не только о себе, но и о ней.
Он пошел дальше. Как только его поглотила тьма, Ребекка подняла голову с плеча Штефана и сказала тихо, но очень эмоционально:
— Вот дерьмо!
Штефан от неожиданности не нашелся, что и ответить. Бекки так искусно притворялась спящей, что даже он, ее муж, попался на эту удочку. А он ведь считал, что знает ее как облупленную! Наконец он улыбнулся:
— Разве так выражаются благопристойные дамы?
— Когда их к этому вынуждают — выражаются, — проговорила Ребекка. Она, сощурившись, всматривалась в темноту в том направлении, где исчез Висслер. — Он, пожалуй, человек с какими-то причудами. Робин Гуд девяностых годов! Готова поспорить, что он с гордостью будет рассказывать своим внукам о том, как не стал убивать двух пригодившихся ему придурков.
Штефан еле удержался от резкого ответа, вертевшегося у него на языке: Ребекка была сейчас расстроена и больна, к тому же испытывала сильный страх и не менее сильный гнев. А это было сочетание, при котором вряд ли можно было рассчитывать на ее благоразумие.
— Это неважно, — осторожно сказал Штефан. — Нам нужно спокойно обо всем поговорить, как только мы сядем в вертолет и наконец-то улетим отсюда.
В глазах Ребекки сверкнули искорки.
— Это что, твоя версия слов «возможно, он и прав»?
— Это моя версия слов «у нас сейчас есть более важные проблемы», — ответил Штефан.
— В самом деле? — Ребекка тихо засмеялась. — Сама бы я ни за что не догадалась.
— Ну так что? — спросил Штефан совершенно спокойно, но при этом сильно нахмурившись. — Мы же с тобой заодно.
— Да, и мы проиграли, — гневно сказала
— А я думал, что ты более справедливая, — парировал Штефан. Эти слова прозвучали резко. — Я…
Тут до него дошло, что сейчас может произойти, а потому он запнулся на полуслове и взял Ребекку за руку. От его прикосновения она слегка напряглась, но, по крайней мере, не отдернула руку.
— Скажи… мы что, могли сейчас с тобой поругаться?
Ребекка в течение нескольких секунд озадаченно смотрела на него.
— Похоже, что так, — наконец признала она. — Но это было бы не очень умно, да?
— Да, это было бы неумно, — согласился Штефан.
Он неожиданно обхватил ее руками за плечи и так сильно прижал к себе, что она с трудом могла дышать. Однако она не только не стала противиться, но и, наоборот, сама прижалась к нему.
Так они и сидели, прижавшись друг к другу, в течение некоторого времени. Каждый из них словно искал защиты у другого. Наконец Ребекка тихонько сказала:
— Думаешь, нам удастся отсюда выбраться?
— Конечно. — Штефан старался казаться гораздо более уверенным, чем был на самом деле. — Уж в этом я Висслеру верю. Если бы он хотел нас убить, то давно бы это сделал. Просто оставил бы нас там, да и все.
— Я не это имела в виду, — сказала Ребекка.
Штефан тоже сейчас думал совсем о другом.
— Русские сюда не придут, — успокаивающе произнес он.
— А волки?
— Глупости! — запротестовал Штефан. — Волки обычно не нападают на людей, и ты об этом знаешь. Тому бедняге в лесу, скорее всего, просто не повезло. Наверное, он чем-то раздразнил зверя. А может, это была волчица с волчонком и она решила, что ей нужно защищать своего детеныша.
— С каких это пор ты стал специалистом по волкам? — насмешливо спросила Ребекка.
— А я вовсе и не специалист, но кое в чем разбираюсь. Если бы они охотились здесь целой стаей, то обглодали бы того парня до косточек, или по крайней мере сильно искромсали, а не просто перегрызли бы ему горло. Кроме того, мы услышали бы крики, выстрелы…
Ребекка посмотрела на него затуманившимся взором.
— Ты не ахти какой враль, — сказала она. — Но твои попытки меня успокоить весьма трогательны.
Штефан подумал, что он, пожалуй, попытался успокоить не только ее, но и самого себя.
— Что же, интересно, это было? — спросил он. — Может, оборотень? Ты не знаешь, сегодня случайно не полнолуние?
Ребекка хихикнула, однако Штефан почувствовал, что она сделала это лишь ему в угоду. На самом деле от этой шутки ему стало не по себе.
Очевидно, существуют вещи, о которых лучше не упоминать всуе. Даже в шутку.
— Он уже должен лететь сюда, — сказал Висслер, отпуская кнопочку, включавшую освещение циферблата его наручных часов. Он тщательно натянул рукав своей зимней куртки на запястье и бросил долгий задумчивый взгляд на покрытое тучами небо к югу от них, как будто этот взгляд мог ускорить прибытие вертолета.