Сердце йоги. Принципы построения индивидуальной практики. «Йога-сутры» Патанджали. «Йоганджалисара» Шри Кришнамачарья
Шрифт:
– Мой отец был очень заботливым человеком. Он хотел, чтобы все мы занимались йогой и знали все, что знал он. При этом он находил время заботиться о наших потребностях. Я помню, как он водил нас в кино, когда мне было восемь лет. Но мы, дети, были все же гораздо ближе к матери. Когда нам что-то было нужно, мы обычно обращались к ней.
В: Какую роль играла йога в семье?
– Мы все занимались йогой, независимо от того, хотели или нет. Все мы, включая мать и трех сестер, выполняли асаны. Я помню, как моя мать делала асаны, занималась пранаямой и медитацией, когда она ожидала появления на свет моей младшей сестры. Должен признаться, что меня йога интересовала меньше всех. Но когда отец был поблизости, я притворялся, что выполняю асаны. А вот мой старший брат был в этом деле экспертом.
В:
– Да. Я не знаю, как она смогла изучить так много. Наверное, она научилась у отца, ведь он давал уроки у себя дома. Я никогда не видел, чтобы он занимался с ней индивидуально, но она могла проверять правильность всего, что мы делали. Она знала наизусть все тексты, хотя и не прошла длительного обучения. Ее сестра тоже была адептом йоги. Она обычно сопровождала отца, когда тот ездил с лекциями. А мои сестры помогали отцу во время уроков. Самая младшая сейчас преподает йогу. Некоторые наши преподавательницы, в том числе моя жена, – его бывшие ученицы. Широко известная учительница йоги американка Индра Дэви в 1937 году училась у моего отца.
В: Интересно, что Ваш отец предпочел семейную жизнь жизни санньясина. Как он относился к санньясе?
– Быть санньясином – значит целиком и полностью отдать себя высшей силе, Богу. Я считаю моего отца великим примером такого самоотречения. Вне всякого сомнения, то, что он делал, не воспринималось им как свои собственные действия. Отец считал, что сам он беспомощен, а действующая через него сила – это сила его учителя или Бога. Он всегда повторял, что все его слова и поступки исходят от учителя или от Бога. Он никогда не утверждал, что что-то открыл. Он говорил: «У меня нет ничего своего. Все приходит от моего учителя или от Бога». Для меня это и есть санньяса. Вы не санньясин, если можете утверждать, что что-то открыли сами. Быть санньясином означает подносить все, что вы делаете, стопам вашего учителя или Бога, и мой отец был тому примером. Те, кто встречался с ним, часто видели, как он ставил сандалии своего учителя себе на голову. Этим он показывал, что считал себя ничтожным – ниже ног своего учителя. Я считаю, что мой отец был прежде всего санньясином. Но это не мешало ему иметь семью. Для него не было никакого противоречия между семейной жизнью и истинным духом санньясы.
Юный Дешикачар с сестрой и братом демонстрирует бхарадваджасану на публичной лекции.
Кришнамачарья, его внуки Бхушан и Кауштуб и их мать Менака Дешикачар в день совершения обряда брахмопадеша (надевания священного шнура).
Отец считал, что для наших дней уже не подходит традиционная санньяса, подразумевающая ношение оранжевых одежд, странствия с места на место, отсутствие постоянного пристанища и сбор подаяния. Ману, один из наших великих классиков, не раз говорил, что в период кали-юги придерживаться образа жизни санньясина невозможно. Учитель моего отца велел ему завести семью, а Натхамуни писал, что семейная жизнь – самая важная часть нашего существования. Вести семейную жизнь означает не только иметь детей, но жить так же, как другие люди, и брать на себя ответственность. Даже Упанишады не настаивают на необходимости санньясы в строгом понимании этого слова. Бхагавад-гита не придает санньясе особого значения. Напротив, она показывает, как Арджуна приходит к пониманию, что он должен принимать активное участие в жизни, а не убегать от своих обязанностей. Может быть, тем, кто уже выполнил все свои мирские задачи, и следует избрать путь санньясина, но таких людей единицы. А то, что традиционно понималось под словом санньяса, в наше время стало невозможным.
В: Вы учились у своего отца более двадцати пяти лет. Как Вы стали его учеником?
– Прежде всего, не совсем правильно говорить, что я учился у моего отца двадцать пять лет. Это создает
Я жил с ним, находился рядом с ним, смотрел на него, ел вместе с ним – и это составляло основную часть моей жизни. Помимо этого, я учился у него, то есть он показывал мне, как я должен объяснять вам то или иное место «Йога-сутр». Но мои объяснения основаны не столько на его словах, сколько на моем опыте, полученном за время жизни рядом с ним. Мне выпало великое счастье. Все происходило прямо в нашем доме: лечение больных, занятия с учениками, общение с семьей и все остальное. И это было главной частью моего «ученичества».
В: Как выглядел процесс обучения? Как он учил Вас и что Вы изучали?
– Я изучал асаны, но над ними я работал всего около полугода. В свои двадцать пять лет я был очень гибким. Он часто брал меня с собой на лекции, где я должен был демонстрировать асаны, пока он объяснял их особенности. Он говорил мне, как делать асаны, и я выполнил его указания.
Асаны не представляли для меня сложности, и они не играли существенной роли в наших с ним занятиях. Гораздо больше времени мы посвящали изучению текстов, диагностике по пульсу, работе с больными и изучению важных принципов преподавания йоги. Я должен был учить, потом задавать вопросы. Например, я не знал, как преподавать йогу беременным женщинам. Когда возникла необходимость, я спросил у отца, и он дал мне совет. Он внимательно наблюдал за моими учениками и за тем, как я работал с ними. Даже в 1989 году, незадолго до его смерти, я никогда не стеснялся обратиться к нему за советом, и он всегда отвечал на мои вопросы.
В начале моей работы с отцом мне иногда приходилось слышать: «Сейчас ты учишь неправильно». Он говорил это при моих учениках, но я никогда не стыдился этого. Наоборот, я радовался, что он помогал мне избежать ошибок. Учеников такое положение дел ничуть не смущало. Возможность получить совет учителя воспринималась как благо. Во время обучения на первое место всегда ставилось благополучие учеников, поэтому я никогда не стеснялся сказать им, что знаю недостаточно и должен буду спросить совета у отца. Такой метод обучения требует доброты от учителя и большой скромности и смирения от ученика. Я могу сказать, что жизнь с Кришнамачарьей и возможность быть свидетелем и участником того, как он работал, как лечился во время болезни, как готовил себе еду и проводил обряды, – все это и было настоящим обучением йоге, которое я прошел у него.
Конечно, мы занимались также и изучением текстов. Это занимало гораздо больше времени, чем изучение техники асан, потому что технику достаточно понять один раз и после этого уже нет необходимости говорить о ней. Тексты же наполняют практику содержанием и дают понимание того, что вы делаете. Некоторые тексты были обязательными, и здесь отношения «учитель – ученик» никогда не ставились под сомнение. Сначала я должен был учить тексты наизусть. Они декламируются особым образом, существуют определенные правила, и обучение проходит в форме слушания и повторения. Только после того, как ученик выучил их наизусть, учитель дает объяснение, и он делает это в той форме, которая, по его мнению, подходит данному ученику. Такое обучение возможно только тогда, когда вы живете вместе с учителем. В прошлом это вообще было единственным способом передачи древних знаний.
В: В наши дни очень сложно жить в таком тесном контакте с учителем.
Что же нам делать?
– Я отдаю себе отчет в том, насколько отличается жизнь моего отца, которому пришлось пройти очень трудный путь, от столь благоприятных для изучения йоги условий, в которых жил я. Отцу пришлось оставить свой дом, отправиться на север, в Тибет, и прожить там восемь лет вдали от своего народа и своей культуры. Мне же для получения наставлений учителя не нужно было прилагать практически никаких усилий – мы жили в одном доме. Поначалу я распределял свое время между работой и учебой. Возможно, из-за этого я что-то упустил, но такова была воля моего отца.