Сердце Запада
Шрифт:
– Мы должны что-то сделать с этой шахтой, – произнесла Клементина.
Глаза Ханны округлились, иона посмотрела за спину подруги, словно хотела убедиться, что в комнате больше никто не прячется.
– Кто? Мы?
– Нет такой причины, по которой «Четыре вальта» не могут построить нормальный завод.
– А мне на ум сразу приходит как минимум одна причина – деньги.
– Но дым — это же яд, – сказала Эрлан. – От него все болеют.
Ханна одним глотком допила свой виски.
– Медь
– Нужно потолковать с самими шахтерами, – решила Клементина. – Если они будут отказываться добывать медь, пока не зароют ямы для обжига и не построят новый завод, то у управляющих просто не будет другого выбора. А если шахтеры не согласятся нам помочь, можем пойти к их женам.
Ханна фыркнула.
– Да респектабельные дамочки Радужных Ключей не станут слушать таких как мы... ну, меня-то точно.
– Их сохнущие на веревках постирушки так же становятся серыми от дыма, как и у Эрлан. Их дети тоже болеют. Так почему они не станут слушать?
Ханна вздохнула.
– Боже, и какого черта я постоянно позволяю тебе втягивать меня во всякие неприятности? – Она отодвинула стул, царапнув пол, и встала. – Но если уж мы выходим на тропу войны с «Четырьмя вальтами», не помешает для храбрости выпить по второму кругу.
Ханна выпрямилась, вдруг на ее лице мелькнуло удивление и ноги подкосились. Падая, она попыталась схватиться за стол, но сорвала скатерть и опрокинула на себя стаканы и тарелки.
– Ханна!
Клементина с Эрлан опустились на колени по обе стороны от подруги. Китаянка подняла и погладила ее ладонь.
– Думаю, она всего лишь упала в обморок.
– Принесу немного уксусной воды, – дернулась Клементина, но Ханна уже зашевелилась.
Ее веки задрожали и открылись. Лицо выразило изумление.
– Думаю, этот дым внезапно вызвал у меня дурноту, – прохрипела Ханна. Она осторожно села, прижав трясущуюся руку к животу. – Боже, как меня мутит.
* * * * *
Скрестив ноги, Клементина сидела на грязном дворе рядом с тихо мычащим теленком, который родилсясовсем недавно, и от него все еще шел пар.
Корова облизывала своего малыша, чем способна заниматься часами, пока тот не встанет на ноги, чтобы впервые ощутить вкус материнского молока. Клементина испытывала радостное удовольствие, просто сидя и глядя, как в теленке просыпается жизненная сила.
Грязь,
– Ты хорошо справилась, дорогая. Просто отлично.
Мать-корова лизала новорожденного, фыркала и моргала длинными белыми ресницами.
С безумным кудахтаньем по двору с шумом пронесся степной тетерев. Это не помешало родительнице и дальше облизывать детеныша, но Клементина подняла глаза и увидела скачущего через сенокосный луг Рафферти.
Все трое суток со дня приезда Зак в основном держался особняком, приноравливаясь к прежнему образу жизни. Миссис Маккуин знала, что деверь объехал все ранчо, словно должен был собственными глазами убедиться, как она тут справлялась. И Клементину порядком злило, что Рафферти ее оценивает.
А еще ее беспокоили мысли, что он подсчитывает общую стоимость ранчо, намереваясь продать свою половину. Возможно, какому-нибудь восточному синдикату или английскому баронету, ищущему приключений на Диком Западе.
Рафферти остановился рядом с ней и спрыгнул с седла. Клементина поднялась с земли, стряхивая с юбки грязь. Мгновение они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря.
Теленок, будто дожидался прибытия Зака, шатаясь, поднялся на крошечные копыта, мумукнул и пихнул мать головой в красный живот. Довольная собой корова вскинула голову и низко замычала.
– Интересно, что заставило ее убраться с пастбища и прийти телиться во двор, – обронил Рафферти.
Клементина опустила глаза на тонконогого новорожденного, энергично сосущего материнское молоко.
– Наверное, двор показался ей самым безопасным местом для рождения малыша.
– Он с виду совсем кроха. Да и большая часть остальных детенышей, которых я видел сегодня на пастбище, выглядят плохо.
– Коровы пасутся на вырубленных участках леса и едят хвою с поваленных деревьев, вот телята и болеют.
– С каких это пор ты вырубаешь лес?
Клементина убрала с глаз выбившиеся пряди волос и внезапно заметила, что ладонь выпачкана в крови. И пошла прочь от Зака к водяному насосу.
Ведя в поводу лошадь, Рафферти догнал невестку и зашагал с ней в ногу.
– Клементина...
– Вы не можете вернуться сюда спустя столько лет, мистер Зак Рафферти, и ожидать, что ничего не изменилось.
– Черт, я знаю.
– И ожидать, что не изменилась я.
Клементина почувствовала на себе изучающий взгляд деверя как прикосновение, но нет, она не станет смотреть на него.
– Не вижу в тебе никаких изменений, – хмыкнул Рафферти. – По-прежнему чопорная и колючая как накрахмаленная рубашка.