Сердце ждет любви
Шрифт:
Если честно, она предпочла бы объяснение в любви и вечной верности посреди садов Пенн-Хауса, но, очевидно, у него были другие планы.
— Буду только рада.
— Хорошо. Сначала я должен сделать одно дело, и оно может занять несколько часов. Я приеду к полудню. Обещаю.
Что это было за дело, она и понятия не имела, но заметила, какими взглядами обменялись Брэм и Косгроув, когда маркиз выходил из зала.
— Не делай ничего, что может привести тебя снова на старую дорогу, — прошептала она.
— Есть вещи,
Она вздохнула:
— Это очень мило, но я надеюсь, что ты будешь помнить: ты мне очень дорог. — Роуз положила руку на его плечо и, приподнявшись, поцеловала его в щеку. Ей бы хотелось в губы, но вокруг были люди. Она не решалась отвести его в сторону и поделиться с ним своими подозрениями относительно своего положения. На сегодняшний вечер у него было достаточно переживаний, и она не хотела заставлять его принимать ошибочные решения по, возможно, ошибочным причинам. И все это могло подождать до завтра. — Я буду ждать тебя к полудню.
— А не надо ли составить вам компанию? — спросил Салливан. — Ты же знаешь, как я люблю эти светские сборища.
Брэм покачал головой:
— Ты уже сделал достаточно. Более чем достаточно. А в этом случае я должен разобраться сам. — Он взял Роуз за руку. — Думаю, я смогу сначала позволить себе еще один танец.
Беспокойство не мешало ей признавать, что Брэм танцевал великолепно.
— С удовольствием. — Было очевидно, что она проведет бессонную ночь, расхаживая по комнате и воображая различные неприятности, которые помешают Брэму навестить ее завтра. А вдруг он снова займется самобичеванием, вспоминая прошлые грехи?
Брэм потянулся, расправляя плечи. Далеко не впервые он просыпался на восходе солнца, но он не помнил, чтобы это случалось на крыше чьего-то дома. Тем более на крыше дома, принадлежавшего семейству любимой женщины.
С первыми солнечными лучами внизу зашевелятся слуги, проснется весь дом и больше не останется незащищенным. Стряхнув с себя пыль, Брэм подобрался к краю крыши, где проходила водосточная труба, по которой и спустился вниз. У окна Розамунды он задержался, борясь с искушением появиться у нее раньше назначенного им самим временем, но ему надо было спешить. Вероятно, Косгроув кипел злобой всю ночь, зализывая раны, нанесенные его гордости, и обдумывал свою месть. Поскольку эта месть должна была касаться и Розамунды, маркиза необходимо было остановить. Навсегда.
Спустившись на землю, Брэм вышел на улицу и взял наемную карету, чтобы вернуться в Лаури-Хаус. Там он приказал оседлать Титана, принести утреннюю газету и поспешил наверх, чтобы переодеться.
— Побыстрее, Мостин, — приказал он своему слуге, сбрасывая одежду, в которой провел эту ночь.
— Но вы хотите выглядеть презентабельно, милорд, не так ли?
— Просто прилично. Совершенства не требуется.
— Разрешите, милорд? —
— Входи.
С «Таймс» в руке в комнату вошел дворецкий.
— Ваша газета, милорд. И вам письмо — по-моему, от мистера Уоринга.
— Прекрасно. — Он положил послание Салливана в карман. — Вчера никто не заходил?
— Нет. Мы, как вы и говорили, поставили охрану, но все было тихо.
— Хорошо. Если сегодня утром кто-нибудь зайдет, то меня нет дома. Если это окажется Косгроув, скажи ему, что я понимаю его чувства и действую в соответствии с этим.
— Милорд…
Брэм натянул сапоги и ограничился, невзирая на старания слуги, одним узлом на своем галстуке.
— А если он попытается пройти мимо тебя, стреляй.
— Я… Да, милорд.
Брэм взял газету и быстро просмотрел ее. Вот оно, сверху над светской хроникой. Спасибо Богу за болтунов. Он торопливо вытащил лист бумаги, обмакнул перо и сочинил, вероятно, самое важное литературное произведение из всех, которые он когда-либо пытался написать. Затем вырвал эту газетную статью, свернул ее и вместе с запиской положил в карман. Потом сбежал с лестницы.
— Следи за порядком, Хиббл, — сказал он, выходя из дома, и направился к Титану.
Брэм пронесся галопом по улицам Мейфэр, потом свернул на Уинсли-стрит и подъехал к небольшому старому особняку на окраине. Привязав Титана, он подошел к двери и постучал.
Спустя минуту он услышал шарканье ног, чье-то ворчание, и дверь распахнулась. Древний на вид дворецкий в ночной рубашке и халате стоял перед ним, хлопая глазами.
— Чем могу служить?
Брэм достал из кармана визитную карточку.
— Я приехал к мистеру Уайту. Он дома?
— Мистер Уайт еще не встал, милорд, — ответил дворецкий, взглянул на визитку и немного расправил плечи. — Еще только семь часов.
— Я знаю. Но это срочно. Могу я подождать?
— Да. Пожалуйста, входите. В гостиной горит камин. Наконец-то его пригласили в комнату, где есть стул.
Дела определенно менялись к лучшему, и не только в одном направлении. Конечно, в это утро он был слишком взволнован, чтобы сидеть, но по крайней мере мог бы, если б захотел.
Он в уме определял размер комнаты в квадратных футах, когда дверь открылась и появился человек на год или два моложе его самого, шатен с серыми глазами, в очках.
— Лорд Брэмуэлл Джонс?
— Да. А вы Томас Уайт?
— Да. Какое же срочное дело привело вас сюда в такой ранний час?
— Я не хочу вас пугать, но некоторые события привлекли мое внимание, и я думаю, что пришло время заняться ими. Может быть, мы сядем?
Молодой человек указал на кресла, стоявшие по обе стороны камина:
— Прошу вас.
— Как, может быть, вам известно, я близко знаком с вашим кузеном.
— Да, я это знаю. — Выражение лица Уайта стало более холодным.