Сердце зимы
Шрифт:
Глава 23
ПОТЕРЯТЬ СОЛНЦЕ
Одной рукой стараясь крепче держать непривычный шерстяной плащ, стараясь не свалиться с еще более непривычного седла, Шалон неуклюже ткнула лошадь пятками и последовала за Харине и ее Господином Мечей Моадом сквозь проем в воздухе, что вел с конюшенного двора Солнечного дворца на... Она не очень хорошо понимала, куда он вел. На какое-то длинное открытое пространство – вроде бы это называется поляной? Кажется, так... На поляну среди холмов, окруженную редкими чахлыми деревьями, не уступавшую по величине палубе быстроходного корабля-гонщика. Шалон узнала сосны – низенькие и кривые, они не годились ни на смолу, ни на скипидар. Большая часть остальных деревьев своими голыми ветвями напоминала ей костлявые остовы. Утреннее солнце поднялось до верхушек деревьев, холод тут кусал как будто сильнее, чем в городе, что остался позади. Снег лежал не везде, и Шалон надеялась, что
Сама же Кадсуане, облаченная в темно-зеленый наряд, легко восседала на высоком коне с черными гривой и хвостом, удерживая плетение, создавшее переходные врата. Ее лошади не волновали. Ее ничто не волновало. Налетевший порыв ветра рванул спускавшийся с плеч на конский круп темно-серый плащ, но Кадсуане ничем не показала, что чувствует холод. Качнув золотыми подвесками, украшавшими ее собранные в пучок волосы, она повернула голову и стала смотреть на Шалон и ее спутников. Внешне Кадсуане была привлекательной, но в толпе на нее вряд ли посмотрели бы дважды, разве что обратило бы на себя внимание ее гладкое лицо, не соответствовавшее темным волосам с проседью. А когда подойдешь поближе, будет уже поздно.
Шалон многое бы дала, чтобы разобраться, как сделано это плетение, пусть даже и пришлось бы подойти к Кадсуане, но на конюшенный двор ее впустили лишь тогда, когда врата были закончены, а паруса ставить не научишься, глядя на уже растянутый на рее парус, нужно хотя бы видеть, как его ставят. Шалон же было известно только название плетения. Проезжая мимо Айз Седай, она отвела глаза, чтобы не встретиться с нею взглядом, но почувствовала на себе ее взор. От этого Шалон неосознанно поджала пальцы ног, стараясь обрести опору, которую не могли дать стремена. Она не видела пути к спасению, но надеялась отыскать его – получше изучив Айз Седай. Шалон охотно признавала, что об Айз Седай ей известно крайне мало: до отплытия в Кайриэн она с ними вообще не встречалась и в мыслях возносила Свету благодарность, что не ее выбрали, чтобы стать одной из них. Однако в окружении Кадсуане существовали свои течения, таившиеся глубоко под поверхностью. Глубокие, сильные течения могут изменить все, что на поверхности представляется ясным и понятным.
На другом краю... поляны поджидали остальных четверо Айз Седай, проехавшие сразу следом за Кадсуане. Рядом с ними были три Стража. Во всяком случае Шалон считала, что Ивон – Страж вспыльчивой Аланны, а Томас – Страж коренастой, невысокой Верин, но она также была уверена, что молоденького парнишку, державшегося подле пухленькой Дайгиан, она встречала в черной куртке Аша’мана. Вроде бы он не мог быть Стражем. Или мог? Эбен же почти мальчишка. Однако всякий раз, как Дайгиан смотрела на него, она, и без того гордая донельзя, раздувалась от гордости еще больше. Кумира, приятного облика женщина с голубыми глазами, которые становились острыми что твои ножи, когда ее что-то интересовало, сидела, чуть повернувшись в седле, и пронзала взором юного Эбена. Удивительно, как это он еще не лежал на земле, подобно тюленю с ободранной шкурой.
– Больше я с этим мириться не собираюсь, – ворчала Харине, ударами босых пяток подгоняя свою кобылу. Расшитая золотой нитью желтая шелковая юбка скорее мешала ей сидеть в седле, как и Шалон мешала ее голубая. Она покачивалась в седле и скользила при каждом движении лошади, на каждом шагу рискуя свалиться наземь. Вновь задул порывистый ветер, захлопал болтавшимися концами ее кушака, раздул плащ, но Харине считала ниже своего достоинства сражаться с одеждой. Плащи на кораблях – вещь не слишком привычная; они путаются в ногах, из них можно не высвободить вовремя руку в самый неподходящий момент, когда ты борешься за жизнь. Моад вообще отказался от плаща, доверившись стеганой синей куртке, которую надевал в самых холодных морях. Через врата проехала Несан Бихара в шерстяном наряде бронзового цвета, она глядела вокруг с таким видом, словно хотела увидеть все сразу. За ней – Элза Пенфелл, та куталась в подбитый мехом зеленый плащ, и почему-то с лица у нее не сходило мрачное выражение. Кажется, больше никто из Айз Седай не позаботился защитить себя от холода.
– Может, у меня будет возможность повидаться с Корамуром, так она сказала, – ворчала Харине, натягивая поводья, чтобы кобыла повернула к краю поляны – противоположному тому, где собирались Айз Седай. – Может! И она предложила эту возможность, будто одаривала какой привилегией. – Харине незачем было
Слушала Шалон вполуха, кивая и бормоча подходящие случаю ответы. Соглашение, конечно. Ее сестра ожидала выполнения договора. Но внимание Шалон занимали Айз Седай. Она старалась никак не показать своего интереса и наблюдала за ними тайком. Моад даже не притворялся, что слушает Харине, но ему-то проще, он у нее Господин Мечей. Со всеми прочими Харине могла быть неуступчивой, как намокший морской узел, однако Моаду позволяла такую свободу действий, что можно было подумать, будто этот седоволосый мужчина с жестким взглядом – ее любовник, тем более что оба они вдовы. Правда, так могли бы подумать те, кто не знал Харине. Она ни за что не взяла бы в любовники того, кто стоит ниже нее, что теперь, разумеется, означало, что никого и не найдется. Так или иначе, как только они остановили лошадей возле деревьев, Моад оперся локтем на высокую переднюю луку седла, опустил руку на длинную, из резной драгоценной кости, рукоять меча, заткнутого за зеленый кушак, и не скрываясь принялся разглядывать Айз Седай и мужчин рядом с ними. Где Моад научился ездить на лошадях? Он как будто не испытывалникаких затруднений. Взглянув на него, сразу можно было определить его ранг, даже будь он без меча и парного к нему кинжала, достаточно восьми массивных сережек и кушака, завязанного особым узлом. Почему у Айз Седай нет ничего похожего? Неужели у них царит такой разброд и неорганизованность? Считалось, что Белая Башня подобна хитроумному механизму, подпирающему троны и придающему им облик согласно своей воле. Конечно, теперь, похоже, механизм сломан.
– Я спросила, Шалон, куда она нас завела?
От голоса Харине, полоснувшего ледяной бритвой, от лица Шалон отхлынула кровь. Всем трудно служить под началом младшей сестры, но с Харине приходилось вдвойне тяжелее. Она и наедине-то холодна сверх меры, а на людях – вовсе беспощадна, и за малейшую оплошность может подвесить за лодыжки даже Госпожу Парусов, не говоря уж о какой-то Ищущей Ветер. И еще несноснее Харине стала с тех пор, как та молодая женщина, сухопутница Мин, сказала ей, что однажды она станет Госпожой Кораблей. В упор глядя на Шалон, Харине подняла золотую коробочку с благовониями, как будто хотела заглушить неприятный запах, но холод убил весь аромат.
Шалон поспешно посмотрела на небо, стараясь определить положение солнца. Как жаль, что ее секстант остался под замком на «Белопенном» – сухопутники не должны его даже видеть, не говоря уж о том, чтобы пользоваться им в их присутствии, – однако она не была уверена, что от секстанта был бы какой-то прок. Хоть деревья и низкорослые, но горизонта все равно не видно. Ближе к северу холмы перерастали в горы, уходившие отрогами на северо-восток и юго-запад. Не определить, на какой они высоте. Местность была слишком неровной, и то уходила вверх, то вновь понижалась. Тем не менее любая Ищущая Ветер знает, как сделать грубую прикидку. И когда Харине требует каких-то сведений, она предполагает получить ответ.
– Могу лишь догадываться, Госпожа Волн, – сказала Шалон. Харине стиснула челюсти, но ни одна Ищущая Ветер не станет выдавать приблизительную оценку за точное местоположение. – Полагаю, мы в трехстах–четырехстах лигах к югу от Кайриэна. Большего не скажу.
Ученицу, даже в первый день занятий определившую, пользуясь палкой и веревкой, местоположение с таким допуском, отправили бы к боцману, но у Шалон, едва она сама услышала, что сказала, отнялся язык. Для корабля-гонщика сделать в день сотню лиг считалось хорошим ходом. Моад задумчиво пожевал губами.