Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал
Шрифт:
— Нет, — откликнулся Алва. — Я здесь не бывал.
— Тогда как мы сюда попали, — удивился Марсель, — и зачем?
Ворон слегка пожал плечами. Факел стеснительно замигал, и Валме поторопился присесть на один из постаментов напротив Ворона. Бессмысленность происходящего угнетала.
— Сейчас погаснет, — на всякий случай предупредил виконт, — и мы на обратном пути переломаем ноги.
— Глаза скоро привыкнут, — утешил маршал. Он отдохнул и теперь дышал почти ровно.
— Ну, раз так…
— То, что все равно на исходе, лучше погасить самому и сразу, — посоветовал Алва. Марсель повторил про себя совет,
— Где ваша собака? — спросил невидимый Алва, и Марсель понял, что с Вороном все в порядке. Очнуться привязанным к седлу, загнать всех в развалины и осведомиться о судьбе чужого волкодава. Это было великолепно и величественно. Не хуже звезды над руинами.
— Котик у Марианны, — вежливо доложил Валме, — там у него любовь и еда. Не думаю, что сделанный за него выбор повергнет влюбленного в окончательную печаль. И потом, мы скоро встретимся.
— Я в этом не уверен, — не согласился Ворон и затих.
Глава 8
Окрестности Мариенбурга
Ставка фок Варзов
400 год К.С. 10-й день Весенних Ветров
Выкраивать время для фехтования становилось все труднее, но Жермон как-то умудрялся. Не помахать рапирой хотя бы час было для генерала столь же невозможно, как не умыться или не просмотреть и так знакомые до последней речонки карты, а спать удавалось все меньше — полные предвоенной суеты дни с жадностью обгрызали недлинные весенние ночи. Кампания и год все быстрей катились к Летнему Излому, обещая жару и большую кровь. На этом сходились все, а дальше шла неизвестность, потому что игру начинал Бруно.
В ожидании первого хода дриксов фок Варзов сосредоточил основные силы у стен старого доброго Мариенбурга, что, с точки зрения Жермона, было верно. Разумеется, если этим кошачьим летом верным останется хоть что-нибудь…
— Мой генерал.
— Готовы?
Праздный вопрос не требовал ответа, но Придд слегка поклонился, подтверждая, что готов.
— Марикьярская партия. До шестнадцати.
— С вашего разрешения, до двенадцати уколов.
Вот даже как… Решил, что продержится. А почему бы и нет? Школа у мальчишки обычная, дриксенская, опыта не густо, зато хладнокровие — впору Ойгену, а уж добросовестность… Если Валентин за что-то берется, выражение «на совесть» выглядит явным преуменьшением.
— Двенадцать так двенадцать. Надеюсь, ваши успехи не станут поводом для нового разговора с Арно.
— Никоим образом. Выяснение отношений между мной и теньентом Сэ от владения оружием не зависит.
— Я помню, оно зависит от шляпы. Ладно, полковник, пора в позицию. У нас вряд ли больше часа.
Приветственный взмах клинка и радость. Он едва не забыл, каким счастьем может стать движение, спасибо Вальдесу — напомнил…
— Один!
— Несомненно, господин генерал.
— Может, все-таки до шестнадцати?
— Нет.
— Как угодно… Два!
Очередная тренировка катилась обычным порядком. На
Девять на четыре!.. Два месяца назад пределом Придда была пара уколов. На шестнадцать.
— Молодец! — не удержался Жермон и едва не пропустил пятый укол, потому что Придд, в отличие от некоторых, не отвлекался. Ариго метнулся в сторону прежде, чем осознал, что делает, и заметил краем глаза бирюзовую фигуру. Фигуры… Бергеры. Пришли и, по своему обыкновению, смотрят. Прерывать бой, хоть бы и учебный, ради болтовни с застольем в Торке почиталось неприличным, а явись горцы по делу, они бы у стены не стояли.
Бергерский этикет требовал профехтовать, «не замечая» посторонних, не меньше получаса, и Жермон кивнул Валентину: мол, продолжаем. Придд невозмутимо контратаковал. Зазвенели клинки, стало не до бергеров, но, пытаясь развернуть противника против света, Жермон невольно разглядел и гостей. Катершванцы. Четверо или пятеро… Дружеский визит. Очень дружеский… К вечеру надо раздобыть пива и какой-нибудь окорок…
— Пфе!
Полный пренебрежения возглас разнесся по двору, живо напомнив Агмарен и недовольного добытой тушей повара. За первым фырканьем последовало второе, более громкое. Что-то тихо и неразборчиво сказали по-бергерски. В ответ раздалось бурчанье. Жермон почти оглянулся и неожиданно для себя самого прыгнул вперед и вбок. У плеча блеснул клинок Валентина, но цели не встретил. Угадал! Хоть и не Вальдес, а угадал… Второй раз за день!
— Пфе!
На сей раз Ариго не смог не обернуться, а обернувшись, увидел, что бергеров стало больше. На одного. Для Катершванца вновь прибывший был низковат, но ширина плеч внушала уважение. Зато манеры…
— Пфе!
Короткий недовольный ответ. Эрих? Или Дитрих?
— Мой генерал?
— К кошкам! Продолжаем…
— …это ошень по-детски — ошень глюпо…
Плохой талиг… Громкий, настырный и плохой. Раздраженный шепот на бергерском… Снова талиг. Принесло же такого! Брюзжал бы по-своему, так ведь нет, нужно, чтоб лошади, и те понимали… Знаток!
— Пфе! И кто только…
Еще парочка атак, и хватит. Все равно толку не будет. И удовольствия тоже, а какой шикарный получался бой!
— …если такой шаг здесь зчитают…
Урчание Катершванцев, бурчанье знатока, достойные лошади вздохи и фырканье… Не слушать! Ты преспокойно спишь под пушечную канонаду, а тут всего лишь бергер. Громкий, невоспитанный, но ведь не пушка же!
— Пфе!.. Это зовершенно против зтравого змысла…
— Па… Што они телают? Што они телают?! Я не могу без злез на такое змотреть…
— … они хотят так воевать?.. Не змешите меня…
Смешить некому — Дитриха или Эриха у стены больше нет. Прочие Катершванцы тоже исчезли. Только ценитель и остался… Может, хоть теперь замолчит? От одиночества.
Выпад Валентина, веселый звон, ретирада… Теперь контратаковать! Проклятье… С таким занудой за спиной Вейзель и тот промажет. Даже по горе. Пора заканчивать… Разрубленный Змей!
— Пять.
— Мой генерал, это случайность.
Не случайность. Валентин на дураков не оглядывался, вот и попал. Молодец.