Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб
Шрифт:
Пусть женщины не владеют Силой, эории не могут не отличаться от плебеек. Катари предчувствовала гибель Альдо и иные беды, но что есть предвиденье, если не дар истинных Богов? Молнии прозревают будущее, Скалы чувствуют Силу. Уж не это ли чутье превратило Айрис из славной девочки в дикую кошку? Ей не Алва был нужен, а Повелитель грядущего Круга и обладатель меча Ветров…
– …елл, вы меня слышите?
– Простите, задумался… В чем дело?
– Я догадался, что вы задумались. Передовой разъезд встретил первых беженцев. Составите мне компанию
– Разумеется, составлю.
2
Великий герцог Фельпа, Первый маршал Талига, экстерриор Ургота, двоюродный племянник великого герцога Алата, шестнадцать бордонских дожей и свидетельствующий чистоту помыслов оных бордонский же кардинал… Каким бы коротким ни был сам договор, такое количество подписей делало его солидным, хоть и не таким, как если бы Фельп остался с дуксами. Впрочем, тогда капитуляцию могли бы не подписать вовсе, разве что к каждому дуксу приставили бы по адуану с волкодавом или по моряку с киркореллами. Разумеется, для почета.
– Мы надеемся на то, что переговоры по торговому соглашению будут плодотворными и разрешат все оставшиеся вопросы, – веско произнес дож носатый, который составил бы достойную пару дуксу ушастому. – Предложение разделить подписание мирного и торгового договоров было великолепным.
– Талиг разделяет ваши надежды. – Рокэ небрежно коснулся сапфиров, и Марселю почти почудилось, что все художества прошлого года были пьяным бредом. Ну выпили люди, возможно, даже с «пантерками», тут и начало сниться! Философы, белые штаны, корыстные призраки, верительные грамоты, таящиеся в реке бревна…
– Урготская сторона понимает всю важность и объемность того, что еще предстоит сделать. – Экстерриоры не умеют говорить коротко, а этот к тому же сыт и доволен. – Мы готовы отринуть обиды и на время переговоров взять на себя поставку продовольствия в Бордон. Простые люди не должны страдать, даже если положение, в котором они оказались, является прямым следствием того, что совершили их избранники. Вопрос стоимости можно обсудить отдельно, но жители Бордона смогут покупать хлеб, мясо, вина, ткани по ценам, сопоставимым с теми, к которым они привыкли.
– Ургот, как всегда, деловит и великодушен, – похвалил союзника Ворон. – Теперь мы не ограничены временем и можем, не опасаясь голода и столь часто сопутствующих ему мятежей, прийти к такому соглашению, которое надолго удовлетворит всех.
– Увы, – граф Марту вздохнул не хуже маркиза Габайру, заставив Марселя ощутить гордость за ставший двоюродным Ургот, – война всегда была бичом торговли. Понесенные в результате безответственного, я не могу подобрать более мягкого слова, нападения на Фельп прямые и косвенные убытки значительно превышают оговоренную великим герцогом Фельпа сумму единоразовой выплаты.
– Мы выражаем свое сожаление. – Дож носатый говорил больше других и как-то подозрительно косился на Джильди. Прикидывал, не удастся ли стать герцогом ему самому
– Однако Бордон поддерживал Гайифу во всех ее начинаниях, – ласково напомнил ургот. – Уже имея в виду напасть на Фельп, вы всячески способствовали кагетской стороне в саграннском конфликте.
– И не только, – уже не дипломатично, но маршальски бросил Алва. – Но либо об обидах говорят, либо за них спрашивают. Мы пошли вторым путем, и вопрос исчерпан. Я доведу до сведения морисков, что блокаду Бордона со дня окончания разоружения флота и береговых укреплений и до подписания торгового соглашения будут вести фельпские и урготские военные корабли. Они же во избежание недоразумений с морскими шадами будут сопровождать негоциантов с необходимыми для города товарами. Это поднимет цены, но война, как справедливо заметил граф Марту, никогда не способствовала дешевизне.
Я не знаю, сколько займут переговоры, но в любом случае не располагаю временем. С завтрашнего дня интересы Талига в Бордоне уполномочены представлять граф Шантэри и рэй Суавес. Последний достаточно знает Бордон, чтобы с успехом исполнить эту миссию.
– Хуан Суавес? – с непередаваемой непринужденностью переспросил граф Марту, и Марселю опять стало интересно. – Я припоминаю это имя в связи с чем-то странным… Кажется, так звали одного из обвиненных в работорговле моряков, это было… Именно в тот год жители Бордона предпочли сторонников Гайифы…
– Я бы предложил вернуться к переговорам, – торопливо сказал носатый дож. Будь у него главным не нос, а уши, они бы понуро повисли, но носы не обвисают.
– Само собой, – согласился ургот, – тем более что тот Суавес ходил под ардорским флагом и не был дворянином. Видимо, я ошибся.
– Нет, граф, – Рокэ вновь провел рукой по сапфирам, – вы не ошиблись, но не стоит придавать прошлому определяющее значение. Я не знаток бордонских законов, но без участия рэя Суавеса переговоры могут носить лишь предварительный характер.
О том, что господа бордоны все это время будут набивать мошну Фоме, Алва не упомянул. Дожи догадались сами.
– Двенадцать лет назад! – воскликнул дож в бирюзовом, на вид самый молодой. – Я тогда был слишком юн для политики, но тоже припоминаю. Демис Гастаки, оспаривавший тогу у Никоса Гаккоса, изобличил ардорцев, похищавших девиц и продававших их в Багряные земли.
– Да-да, – закивал головой дож в болотно-зеленом; этот, наоборот, был старше других. – Я, по понятным причинам, хорошо помню это дело. Возмущение, вызванное словами Гастаки, вынудило Палату дожей ввести торговые санкции против Ардоры. Разумеется, сохрани я свою тогу, я бы оспорил это решение, но мне предпочли Гастаки. Неудивительно, ведь я всего лишь предостерегал Бордон от союза с Гайифой, а мой соперник схватил за руку работорговцев…