Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь
Шрифт:
Карваль полез в Старый парк, Эпинэ забрался в малую Тронную и долго смотрел сперва на корону Раканов, потом на их же меч. Изображать из себя анакса Эпинэ не собирался, просто захотелось проверить…
Рокэ оценил реликвию верно: «дурно сбалансированная железяка» таковой и оказалась. Неудобная рукоять, лунки от выпавших мелких камней, полуслепой лиловый набалдашник; хороша была разве что сталь. Один из утраченных в древности секретов… Потом мориски и кэналлийцы, а позже и дриксенцы научились делать не хуже, но странного узора на смертоносной глади так и не получилось.
Эпинэ вернул меч на стену и
Город в самом деле притих, даже не верилось, что в молчаливых тревожных домах сидит кто-то, способный кричать иначе, чем от ужаса. Недовольные лошади, шумно принюхиваясь, цокали по чистой мостовой. Богатые кварталы откровенно боялись, только чего? Эпинэ шепотом заговорил с Дракко, пытаясь успокоить жеребца, но кони чуют не только волков, но и страх. И заводятся.
По небу беззвучно чиркнула звезда, под копытом что-то хрустнуло. Ветка или стекляшка, но Робер вспоминал другую дорогу, осеннюю и одинокую. Горы вместо домов, за спиной – девушка, по крайней мере, тогда так казалось, ломкий первый ледок и догоняющая неизбежность… Кошмар выжгли костры Белой Ели, а потом стало не до нечисти. Сказка становится страшной, если ты в ней один, а жизнь?
Разом взмокший Дракко захрапел и попятился – впереди лежала ставшая незнакомой площадь. Обычная, с церковью, окруженным каштанами фонтаном и запертыми лавками. Словно разрубленная пополам луна стелила черные корявые тени, было тихо – ни шороха, ни огонька. Робер обернулся: южане молчали, ждали. Тридцать вооруженных мужчин и один напуганный непонятно чем Проэмперадор… Иноходец с трудом сдерживал готового сорваться в карьер полумориска, потом подъехал Дювье. Мэтр Жанно прижимал уши и пучил глаза, он тоже видел.
– Тут он их и вешал, – обрадовал сержант, по справедливости давно заслуживший офицерскую перевязь. – На этих самых каштанах…
– Кто «он»?
– Ворон. В Октавианскую ночку… Поделом вообще-то, но лучше б объехать.
Вчера они проезжали этой самой дорогой и позавчера… Каждый день ездили, причем лошади не дрожали, а Дювье даже не думал вспоминать висельников. Из-за каштанов раздался детский плач. Тонкий, ноющий, на удивленье неприятный. Бросать плачущих детей мерзко, но Робер слишком хорошо помнил ту… то, что караулило на горной дороге. Отряд повернул, и никто из южан не сказал ни слова, даже не пропускавший ни одного неутертого сопливого носишки Дювье.
3
Шадди с корицей был выпит, пора было расходиться. Предстоящий день обещал стать тяжелым, по крайней мере для собиравшегося объехать город кардинала. Арлетта вежливо зевнула и сощурилась на часы – приближалась полночь. Договорить можно и завтра, а послезавтра она вырвется из столичной гнили, бросив, именно бросив, Левия, Ро с его Карвалем, Инголса, музыкального барона, у которого еще нужно забрать волкодава и жену…
– Заодно узнаю, как чувствует себя Рожа…
– Простите? – совершенно светски не понял кардинал,
– Старинная маска из коллекции Капуль-Гизайля. Виконт Валме обвиняет несчастный антик в сорока грехах, хотя и хозяин, и мой старший сын, и я видим всего лишь произведение искусства, пусть и не из приятных.
– Меня больше занимает брат Диамнид. Сударыня, вы согласны, что записки Эрнани могут оказаться полезны?
– Если они существуют…
– Они должны существовать, и они почти наверняка в нижнем храме. Люди склонны повторять единожды удавшееся. Тот, кто упокоил в гробу Франциска первое завещание Эрнани, упокоит и второе.
– Вы имеете в виду младшего Рамиро?
– Скорее всего. Алва успешно избегают короны, но Октавию как-то удалось сделать единоутробного брата соправителем, и вряд ли тут обошлось без лаикского затворника. Боюсь, нам придется уподобиться Альдо и потревожить мертвых.
– Залезть в гробницу и узнать, что Эркюль не был Раканом, убитый король умер своей смертью, а Рамиро мог усесться на трон, но не пожелал. Фи. Конечно, волнуй Эрнани кабитэлские призраки…
– На Изломе могли и волновать. Люди в те времена были очень обстоятельны и очень суеверны, а король в любом случае знал больше жены маршала. Не могу отделаться от ощущения собственной слепоты! Будь иначе, я выжал бы правду из хроник, но я собираю ромашки и не замечаю дубов. Что ж, придется принимать грех на душу.
– Эрнани, если вы найдете его записки, будет вам скорее благодарен. Был бы… Его величество, похоже, от мирских сует отрешился. В отличие от Валтазара. Создатель!..
– А его смиренный слуга вас не устроит?
– Возможно. Марсель ведь… Ваше высокопреосвященство, мне нужно к Капуль-Гизайлям! Немедленно.
– Нет, – мягко воспротивился Левий. – Мне, право, неловко говорить подобное даме, но герцог Эпинэ намеревался…
«Намеревался»… У Ро с Марианной остались две ночи, покушаться на них – преступление, а Валтазар никуда от своих ваз не денется. Пусть с ворюгой тот же Левий и разговаривает – по-своему, по-эсператистски.
– Маршал Алонсо не терпел, когда его тревожили во время визитов к графине Савиньяк, – задумчиво протянула женщина, – но стрелял в навязчивого невежу не соберано, а прекрасная Раймонда. Правда, из пистолета любовника… Мы ведь с вами еще увидимся?
– Я, самое малое, провожу вас до Лаик.
– Тогда про Валтазара поговорим по дороге. – Графиня поднялась и подошла к окну. Зеленый столб все так же упирался в звездное небо, он никому не мешал, но был мерзок и тревожил, как обнаруженный в постельном сундуке труп.
– В ваш флигель можно попасть, не выходя на улицу, – успокоил Левий.
– Я помню. Днем на месте этой зелени нет ничего, а ночью?
– И ночью. Если войти внутрь, она словно бы исчезает. Словно бы, потому что со стороны видна и зелень, и тот, кто в нее вошел, причем фигура остается четкой.
– Я хочу это видеть, – решила Арлетта. – Вы согласны, что про «чумной ход» Катарина узнала из записок Гертруды Придд?
– Редких достоинств была женщина. – Взгляд кардинала скользнул куда-то вниз и словно бы погас. – Не могу привыкнуть, что ее нет… Я о кошке. Идемте… Или нет, давайте я сварю еще одну порцию. По-кэналлийски.