Сердцебиение
Шрифт:
— Теперь белье, Златовласка, — он отдает очередной приказ, который я тут же выполняю. Снимаю бюстгальтер, трусики, кидаю белье к платью, и замираю, не зная, чего ожидать. Он медлит, как хищник перед прыжком. Смотрит на меня голодным звериным взглядом. Наверное, у меня стресс, я просто не могу желать его в этот момент. Я вообще хочу разрыдаться у него на плече и одновременно меня возбуждает все то, что сейчас происходит. Я хочу его до скручивающей боли внизу живота, до дрожи во всем теле. И я даже его понимаю. Близость в данный момент может помочь нам прийти в себя.
— Раздвинь ножки, — он вновь не просит, приказывает. И я сгибаю ноги в коленях, раскрываясь перед ним, продолжаю смотреть, как его грудь вздымается от тяжелого дыхания. Он смотрит на меня звериным взглядом, от которого мне страшно. Так
Он просто смотрит на меня, трогая темным взглядом каждый обнаженный участок тела. Я не расслабляюсь, от его взгляда я напрягаюсь еще больше, сжимая в руках покрывало, чувствуя, как ноют напряженные соски, а внизу живота разгорается пожар. Это совершенно новые, еще неизведанные мной ощущения.
— Поласкай себя сама, приготовь свое тело для меня, — грубо, хрипло произносит он. Я отпускаю покрывало, и совершенно не знаю, что делать.
— Оближи пальчик, и обведи соски, — видя мое замешательство, подсказывает он. Я следую его приказам. Облизываю пальцы, и медленно обвожу соски, прикрывая глаза, слышу, как учащается его дыхание. — Коснись подушечками пальцев твердых сосков, перекатывай их между пальцев и сжимай. Делай это до тех пор, пока я не разрешу тебе остановиться! — это не просьба, это очередной безоговорочный, властный приказ. И я окончательно убеждаюсь, что передо мной Монах. Ярослав так никогда не делал. Он был со мной ласков и страстен.
— Аааа, — не выдерживаю, стону в голос, запрокидывая голову. Под его пристальным взглядом тело стало настолько чувствительным, что я содрогаюсь от собственных ласк. По инерции сжимаю ноги, пытаясь унять жгучее желание.
— Ноги! Не смей сжимать ноги. Раскройся! Я хочу видеть тебя всю, — вздрагиваю от того, что он повышает тон, и тут же следую его приказу, разводя ноги.
— Одной рукой продолжай ласкать и сжимать соски, а другой веди вниз по животу и поласкай свою киску, — никогда не думала, что буду ласкать себя на глазах у мужчины, но я это делаю. Бесстыдно выполняю приказы темной, пугающей стороны Ярослава. Как только дотрагиваюсь до пульсирующего клитора, выгибаюсь, не в силах лежать на месте, — Быстрее, не стесняйся. Ласкай себя интенсивнее, растирай свою набухшую вершинку. Я хочу, чтобы ты стала очень влажной. Потому что, когда я до тебя доберусь, то жестко тебя трахну, — Его слова звучат зло и устрашающее, но я потеряла стыд и страх. Я куда-то уплываю, интенсивнее растираю клитор, с каждой секундой возбуждаясь все больше и больше. Сама не замечаю, как начинаю извиваться, громко стонать и быстрее ласкать себя пальцами, слыша, как мой стон отдается эхом по всей комнате. И когда я почти перешагиваю грань невозврата и чувствую, что вот-вот бесстыдно кончу на глазах Монаха, он хватает меня за ласкающую плоть руку и останавливает. Выгибаюсь и громко хнычу в знак протеста.
— Тихо! Дальше я сам, — почти рычит он, хватает меня за лодыжки и подтягивает к краю кровати. — Перевернись на живот, встань на колени и прогнись.
— Что? — не понимаю я, распахиваю глаза, встречаясь с похотливым темным взглядом Монаха.
— Ты поняла меня, — он сам подхватывает меня и резко переворачивает на живот. Теперь он не медлит. Яр действует порывисто и даже грубо. Он тянет меня за бедра, вынуждая встать на колени, и надавливает на спину, чтобы я прогнулась. Его твердая плоть касается моего лона. Он на секунду замирает, сжимая до синяков мои бедра, а потом резко входит в меня до конца, с легкостью проскальзывая в мокрую киску. Мне немного больно от столь резкого и яростного вторжения. Но эта сладкая боль разливается по всему телу, вызывая жгучее желание. Он не останавливается, не дает привыкнуть к нему как раньше. Его движения порывисты и хаотичны. Монах грубо меня имеет. Он не занимается со мной любовью, а трахает, именно трахает. Грубо, глубоко, в бешеном темпе, растягивая мышцы лона до самого конца. А я громко стону не в силах сдержаться, цепляюсь за скомканное покрывало, сильно сжимая его в руках, чтобы выдержать этот безумно бешеный темп. В какой-то момент я начинаю привыкать к грубым толчкам и легкой боли от каждого грубого вторжения. Все
— Даааа! — вскрикиваю, закатываю глаза и начинаю рассыпаться на осколки, содрогаясь всем телом от сильного оргазма, который лишает меня равновесия.
Падаю на подушку, пытаясь отдышаться, но Монах не позволяет, он выходит из меня, и резко переворачивает на спину. Подтягивает за щиколотки к краю кровати, закидывает мои дрожащие ноги себе на плечи и вновь врывается в меня, не давая ни минуты передышки. Он смотрит на меня очень темными горящими глазами. Его мощное тело покрыто капельками пота и мышцы перекатываются от каждого движения. Он тяжело, со свистом дышит, продолжая непрерывно входить в мое тело. И я понимаю, что Монах тоже невероятно красивый хоть и пугающий меня мужчина. Я люблю их обоих. Я нежно люблю
Ярослава и дико, безумно наемного убийцу Монаха. Я обожаю все его сущности. И я и спешу ему об этом сказать.
— Я люблю тебя! — кричу громко, слыша, как зверь рычит в ответ на мое признание. Наклоняется ко мне, опираясь руками на матрас, приподнимает мои бедра выше и очень глубоко входит. Он двигается резче сильнее вновь набирая бешеный темп. А я впиваюсь в его спину ногтями и, наверное, до крови расцарапываю кожу. Я уже не кричу, голоса нет. Между ног все горит от невероятно долгого, неудержимого, бешеного темпа. Кажется, я больше не выдержу. И Монах читает меня. Он впивается в мои искусанные, пересохшие губы, жадно целует, глубоко проталкивая язык, передовая мне вкус крови из разбитых губ. Запускает руку между наших тел, находит клитор, и контрастом с грубыми точками нежно перекатывает его пальцами, массирует, разжигая во мне еще один пожар. Он оставляет мои губы, целует, прикусывает кожу на шее, слизывая капельки пота. Ведет языком ниже по ключицам к груди.
Сильно всасывает и прикусывает соски, медленно, нежно лаская мой клитор, не сбиваясь с бешеного темпа, подводит меня к еще одной точке невозврата.
— Кончай! — очередной хриплый приказ. Его пальцы на клиторе начинают сильнее растирать воспаленную плоть. И я вновь кончаю, задыхаясь в каком-то безумном болезненном оргазме. Эмоции переполняют вместе с оргазмом, из меня вырываются слезы. Меня прорывает, я не могу больше держать все в себе. И я кричу, выгибаясь в его руках и содрогаюсь вместе рыданием. Яр делает еще несколько сокрушительных толчков и кончает с хриплым стоном, содрогаясь всем телом. Он падает на меня, утыкается в шею, тяжело дыша, приходит в себя от этого бешеного марафона. А я обнимаю его, прижимаясь всем телом, и бесконтрольно лью слезы, выплескивая все, что накопилось за этот ужасный вечер. Не выдерживаю, кусаю губы, чтобы не сорваться в вой, но все равно громко всхлипываю.
— Твою мать, Маленькая. Златовласка, девочка моя, прости, я чудовище, — говорит он, поднимаясь на руках, всматривается в мое заплаканное лицо. Монах отступил, ко мне вернулся мой нежный и ласковый Ярослав. — Тебе больно? — он спешит выйти из меня, отстраниться, но я не позволяю ему, обхватываю его шею и тяну к себе. — Маленькая, я не хотел, просто, когда я убиваю, я всегда впадаю в такое состояние. Я не контролирую себя, — оправдывается он, стирая большими пальцами мои слезы.
— Тихо, все хорошо. Секс здесь ни причем. Он был необходим нам, — отвечаю, видя на его губах мимолетную ухмылку. — Я просто так испугалась, когда меня забрали из квартиры, а потом очень сильно боялась за тебя. И кровь, так много твоей крови. Я просто… не… — не могу больше говорить, задыхаюсь от слез. Чувствую, как он нежно зацеловывает мои слезы. — Я бы умерла, если бы с тобой что-то случилось.
— Тихо, тихо моя девочка, не плачь, все хорошо, — говорит он, подхватывает меня за талию и переворачивается, укладывая меня к себе на грудь, зарывается в волосы и нежно перебирает локоны. — Я здесь, я с тобой, я ни за что на свете не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, — прерывисто шепчет он, а я продолжаю лить слезы, прижимаясь щекой к его груди, слушая его хаотичное сердцебиение. — Прости, я виноват. Мы не должны были с тобой вообще встречаться. Я не должен был затягивать тебя в эту грязь. Я должен был тебя уберечь. Черт! — он срывается в крик. — Нас не должно было быть!