Сердцевина граната
Шрифт:
В нем лежали книги. Книги по оккультизму, признанному лженаукой. Интересно, обнародуют когда-нибудь информацию о значении оккультных изысканий в становлении страны Советов.? Ту информацию, которой я владею уже сейчас (далеко не в полном объеме): занятные факты о «красных магах», сооружавших ментальную завесу над Кремлем, ограждавших пролетарских вождей от черной вражеской магии, разработавших символику молодому советскому государству… «Коммунистическую свастику», сиречь серп и молот, например. Впрочем, я отвлекаюсь. Мысли путаются. Павел Смирницкий не вошел в избранную когорту «красных магов». Не знаю, что случилось с ним. Впрочем, он предсказал дату собственной
27 июля.
Работа оказалась трудней, чем я предполагал. Скоро вернутся с курорта мои родные. Мне придется убрать книги обратно в тайник и молчать о своем открытии. Кроме книг, я нашел еще и драгоценности. Вероятно, они принадлежали супруге Павла Смирницкого. Как они подошли бы моей милой Майе, как прекрасна она была бы в этих бриллиантах! Но Майи больше нет со мной. И я не хочу, чтобы эти украшения носила Диана. Они останутся под спудом – до тех пор, пока один из моих сыновей не вскроет тайника. Я хотел бы, чтобы это был Владимир. Он приходится правнуком Смирницкому, и для него предназначены те тайные знания и те украшения, которые принадлежали его прабабке.
Владимир последнее время причинял мне много огорчений. Он успешно движется по жизни, но порой мне кажется, что он слишком многого не замечает на своем пути. Для него не существует препятствий. Он способен перешагнуть в своем движении вверх через все, что составляет смысл человеческой жизни. Ему чужды любовь, привязанность, элементарное понятие о нравственности. В этом моя вина, моя огромная вина. Взяв на себя ответственность за жизнь ребенка, нельзя отгораживаться от этой ответственности своей чрезмерной занятостью. А я именно так и поступал. Запоздалое раскаяние… Майя могла бы исправить дело, но ушла так рано и так скоропостижно… Смерть матери Владимир воспринял как страшную несправедливость и перестал, как выяснилось впоследствии, ждать от людей добра. Он относится с подозрением и недоверием ко всему миру – особенно к женщинам».
«Какие тонкие наблюдения, какие блистательные выводы!» – усмехнулся про себя Владимир Дмитриевич. Старик принимал естественное стремление молодого человека к свободе за цинизм. Строил из себя великого психолога, зачем-то привязал сюда смерть матери… Ерунда какая! Впрочем, в одном старик-профессор оказался прав. Владимир Краснов действительно не доверял женщинам.
«И эта история с несчастной девушкой из деревни… К стыду своему, я мало знаю о ней. Диана слишком легкомысленно отнеслась к известию, что ее пасынок должен стать отцом: «С кем не бывает! Нужно дать ей денег, она сделает аборт, и дело с концом!» Какие жестокие слова! Но я и не ждал от нее ничего другого… А Владимир! Как жестко он отказался от встречи с девушкой, как сухо объявил, что она «нагуляла ребенка», что хочет «пролезть в богатенькую семью»!Какие циничные выражения он употреблял. А я струсил. Да, я – старый трус. Мне нужно было самому найти ее, повидаться, поговорить. Но мне не хватило решимости».
«Неудивительно, – кивнул Владимир. – Я даже не знал, что мой покойный батюшка был в курсе этой истории. Никогда он со мной об этом не заговаривал. Я советовался с Дианой. Она бой-баба, она сразу обозначила для меня линию поведения, предложила денег, раздавила во мне остатки сомнений. А старик, оказывается, знал и здорово
«Среди книг и драгоценностей Смирницкого я нашел предмет, который был весьма непохож на другие. Его смысл объяснили мне книги. Павел Смирницкий сам сделал этот талисман. Могучий талисман, как объясняет он в своих записях – в том куске, который мне удалось прочитать. Ожерелье, довольно необычное, но очень грубой работы».
Владимир подскочил и чуть не выпал из гамака. С трудом занял прежнее положение и еще раз перечитал последние слова. Никакого ожерелья он в тайнике не обнаружил! Нет, обнаружил. Бриллиантовое ожерелье, но даже слепой не назвал бы его «грубой работой»!
«Найдя его, я был потрясен… Нет, это не украшение. Это что-то большее. Я не верю в магические свойства ожерелья. Но надо признать – оно представляет собой нечто совершенно исключительное. Три огромных камня впаяны в металл. К ювелирам я обращаться не рискнул. Но моих познаний хватило, чтобы распознать эти камни.
В центре – несомненно алмаз. Алмаз «сырой», то есть необработанный. Выглядит довольно невзрачно. Неизвестный гранильщик отполировал только естественные грани кристалла, имеющего форму октаэдра. Насколько я рассмотрел с помощью своего старенького микроскопа, в камне нет ни малейшего изъяна. Но потрясло меня не это… По самым скромным предположениям, этот алмаз весит около 60 карат, что ставит его в ряд с такими известными бриллиантами, как «Звезда Южной Африки», «Ягерсфонтейн» и «Йонкер». В случае огранки камень может уменьшиться, но ненамного.
Обрамляют это чудо два не менее прекрасных, хотя, быть может, и не таких дорогих камня. Оба они не огранены. Кристалл изумруда ярко – зеленого цвета представляет собой шестигранную усеченную призму, около 125–130 карат (я могу сильно ошибаться, но скорее в меньшую сторону). Желто-зеленый кристалл топаза (очевидно, бразильского происхождения) – правильно сформированная ромбобипирамидальная призма, не менее 150 карат.
Описывать ожерелье сложно. Слова словно ускользают из-под пера. В любом случае, я не могу с ним расстаться. Пусть оно останется у меня. Порой мне кажется, что из кристаллов в меня льются силы».
Значит, драгоценность осталась у отца. И где она сейчас? Ничего подобного Владимир в доме не находил, но он ведь и не искал! Остается библиотека, где за рядами книг можно не только ожерелье – и «Кох-и-Нор» спрятать, вместе со всей Голкондой в придачу! Алмаз в шестьдесят карат! Владимир Дмитриевич мало смыслил в каратах, но понимал худо-бедно, что это очень много. Надо искать! «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» – так, кажется, говорилось в книжке про двух капитанов?
«30 июля.
Наконец вернулись мои родные! Марк загорел, похудел, одичал. Смеясь, говорит, что не представляет, как возвращаться к занятиям в институте после месяца на море. Диана сразу же уехала в театр, даже не поздоровались как следует. Переодевалась и напевала в спальне. Она заметно помолодела, что дало мне основания предполагать – не обошлось без банального курортного романа. Мальчики развлекались в компании молодежи, а она наверняка урвала момент…»