Сердцу не прикажешь
Шрифт:
Потрясающий хруст. Наждаком по нервам. И нравится и убивает!
– Дыши… дыши, рано тебе спать, Алик, рано. – возвращаю стул в исходное положение и бью мудака по щекам.
Он захлёбывается невнятными звуками, милосердно даю отдышаться. Я ещё не всё услышал, не всё успел.
– Ну. – поторапливаю. – На что хоть деньги, брат? – на последнем слове закипаю желчью.
– Поделишься секретом?
– Мечту хотел осуществить! – не сдаётся боец, всё веселится, на адреналине прёт.
– Во как! Ну?
– Свой тренерский
– Ебать клоунада! – отхожу на шаг, тру лицо, не верю своим ушам. Оглядываюсь по сторонам, но картинка плывёт, будто сам сейчас принял удар.
– Ты же мог без обходных, напрямую мне сказать! Я бы дал тебе денег! Это, блядь, вообще не проблема! – аж задыхаюсь от перетяга внутри.
– В жопу себе затолкай свои деньги!! – отсмаркивается кровью Разин. – Я сам хочу!! САМ! Хоть раз выйти вперёд! Хоть раз не стоять у тебя в тени! Я заебался быть твоим довеском!!
– его слова расшибают меня пополам.
Довеском? Мы по одной дороге шли, смотрели в одном направлении, одинаково чеканили шаг… если кто падал, второй руку подавал. Что за шняга к херам собачьим??
– Я тебя не тащил за собой, ты сам шёл. – напоминаю, сцепив зубы. – Что тебе мешало отделиться? Хуярил бы своей дорогой.
– Я пытался!! Но ты везде подрезал и обходил меня! Великий Липатов! Лучший из людей! – исходит крупной дрожью.
– Что за детский лепет, Разин? – раскалывается голова. – И давно у тебя это началось? С открытия центра?
– Чтоб сгорел твой ебучий центр! – таращит гневом глаза.
– Ты ж его замутил, только когда я сказал, что хочу! Выебнулся, бабло же из жопы пучком, девать некуда!
– Я тебя там главным сделал.
– Яйца тебе не полизать за это?
Отворачиваюсь. Мозг выносит. Мы ж в одной лодке были, как давно он меня топить начал?
Медленно цежу воздух, грудину распирает, все чувства смерчу подобны.
– Я ж тебя с малых лет знаю, Разин. Когда ты такой паскудой успел стать?
– А чё с малых лет? В приюте ты ещё своим был, а потом под Арсена подлез! Любимчиком стал! Не сдвинуть тебя! Он тебя даже в сыновья записал!! По всем каналам своим провёл! Выдвинул! А я что? Чем хуже, а??
– Как был ты тупым, Разин, так и остался… большее так и не нащупал…
Вот и все ответы. Крепкая дружба не прошла испытаний. Думал, не пробить нас. Всё до смеха банально, блядь. Зависть, ревность, лицемерие, подлость. Целый набор. И всё Алик. Друг, который не бросит в беде. Его слова.
Не бросил. Ага. Сам создал.
– Что ж, это было занятно. Признаю, Разин, удивил. А теперь давай считать сколько ты мне подножек подставил.
Пинком пододвигаю к нам старый потрескавшийся столик, открепляю Алику руку, подзываю пару парней, чтоб держали. Укладываю поудобнее для себя его кисть, хватаю большой палец.
Бывший друг хорошо соображает, пытается сопротивляться, басом орёт, вырывается.
– Это за Ясю. Знаю, что было, но ты не должен
Вой, слюни, судорожное брыкание. Всё как полагается.
– Далее. – оттягиваю второй. – За Колю. – тот же быстрый приём, хруст, вопль.
– Идём дальше.
– СУКААА!
– Не поспоришь. – на очереди третий. – За моих псов. – на этот раз, смотрю, после хруста Каримов делает шаг ближе, останавливаю взглядом.
– За Ясю повторим. – хладнокровно оповещаю, доставая припасённый нож.
– Только твоим способом. Не-не-не-не. Куда ты? – парни налегают сильнее, удерживая этого носорога на месте. – Всё ровно сделаю, не придерёшься.
Прицелившись, вгоняю лезвие в крупный безымянный палец, не по центру как хотел.
– Мазнул. – сокрушённо вздыхаю. – Всё-таки ножи не моё. Никогда не умел.
Пропускаю через себя рёв Алика, закупориваю поглубже угрызения совести и отодвигаю для удобности его мизинец.
– Вот сейчас должно получиться. – выдыхаю как перед стопкой водки и без промашки рублю фалангу. – Этот тоже за Ясю, чтоб ты знал.
Отступаю, недолго любуюсь кровавой картиной, запечатываю образ страдающего друга на замок и достаю из кобуры пистолет. Пора покончить с одним, чтобы заняться следующим. Кузнецов там то ли скулит в тряпку, то ли ржёт.
– А вот теперь подошли к главному, Алик. – навожу ему на голову, точкой прицеливания выбираю лоб. – Крыс я всегда презирал, тебе это известно. – пересекаемся взглядами, он усмехается, а я наверняка старею лет на двадцать, такой груз вины проникает в сердце. – И это предательство я тебе не прощу. – свожу до боли челюсть, сжимаю рукоять и…
Слышу возле головы характерный щелчок оружия:
– Опусти пистолет, Богдан!
– Ох, бля, день открытий. И ты, Каримов, против меня?
– Нет, не против. Всегда за тебя был!
– Не играй с огнём, Макар. Неверный шаг и живым ты отсюда не выйдешь.
Окидываю взором стоящих, почти всех на работу брал Каримов, я лишь выносил окончательное решение, отсеивая негодных.
– Как и ты, если не придёшь в себя! Прострелишь Разина – не выплывешь!
– Вдумайся, Каримов. Он никого не пощадил. Был бы ты в доме, он и тебя бы зацепил. Лежали бы с Колей на пару.
– Возможно! Ему за это отвечать! Но не так, Богдан! – пистолет держит уверенно, но голос колеблется, берёт чересчур высокие нотки.
– Упрячь его за решётку! Ты знаешь Алика, он свихнётся в неволе! Поднимем связи, его затолкают в одиночку!
– Ты мне никогда не нравился, недокормыш! – свирепо огрызается Разин, содрогается от злости и боли.
– Я всегда знал, что ты бесхребетина! Чё, боишься без кормушки остаться? За «папкину» ширинку держишься? Охранка-то не тебе принадлежит, ты лишь нанятый!