Сердцу не прикажешь
Шрифт:
— Всё настолько плохо? — то ли шутя, то ли действительно волнуясь, спросила Лейрит.
— Что ты! Платье великолепное, и ты в нём как…
— Прекрасная принцесса, — смеясь, мы закончили вместе.
Храм был погружен в темноту, только огоньки свечек показывали путь к алтарю, где уже ждал Провидец. Вокруг царствовала тьма, заполняя всё. Казалось, у алтаря были только мы вдвоем, даже Провидец, стоящий в метре от нас, терялся во тьме. Громким певучим голосом демон воздавал хвалу Тьме и просил её о благословении.
Мы, как и полагалось по обряду, стояли друг напротив друга, держась за руки. Арнир был
Алая лента, ведомая магией Тьмы, кружилась у наших рук, будто присматриваясь. Несмотря на мрак вокруг, лента была видна, казалось, она даже светится, хотя, наверное, это просто мне показалось из-за моего нервного состояния.
— Готов ли ты, Арнир Маилс кальн Айсари, наместник Вейры, связать свою судьбу с принцессой Эснирой Хельгой кальной Авийской?
— Моё решение твёрже скалы великой Хильды.
— Готова ли ты, Эснира Хельга кальна Авийская, связать свою судьбу с наместником Вейры Арниром Маилсом кальном Айсари?
— Моё желание ярче Огня в объятьях великой Тьмы.
Лента перестала кружить, и я почувствовала холодный атлас на своих запястьях, она перетягивал их.
— С благословения Великой Тьмы и её верного спутника Яростного Огня да свершится Единение этих двух судеб в одну отныне.
Ощутив жжение под лентой, я, подавив в себе желание разорвать руки, ещё сильнее переплела наши пальцы. Ещё секунда — и лента рассыпается на тысячу искр, которые тут же растворяются во тьме.
Арнир, теперь уже мой муж, после лёгкого поцелуя моей кисти надел мне на палец родовой перстень. Холодный металл и горячее дыхание. Кажется, я заблудилась: кроме глаз мужа я не вижу ничего. Мой родной! Настолько нелепая мысль возвращает меня в реальность, и я уверенно и легко надеваю перстень мужу.
Тьма начинает рассеиваться, и теперь я уже вижу очертания гостей, но интересуют меня не они, а моё запястье. Опустив взгляд, я вижу не просто переплетения, а слияние двух растений: резных листьев плюща и нежных бутонов бегонии. Такая изысканная красота — явное благословение Тьмы, значит, она верит в наш союз. Тогда, может, стоит поверить и мне?
Глава 2
55 лет спустя.
Радость переполняла моё сердце, я, словно девчонка, сбежала по лестнице, обгоняя служанок-мышмаирок [7] , которые поселились в нашей Империи после женитьбы брата. Замечательная раса: мышмаирки очень аккуратные, трудолюбивые и абсолютно не стремящиеся к власти.
Вытащив из вазы в холле нежно-розовый бутон пиона, я, вдыхая его аромат, спешила в сад — посмотреть, как проходит урок Арниэля, нашего сына и наследника. Через два месяца ему исполнится пятьдесят лет, первый серьёзный юбилей, будет много гостей, все сильные роды Империи. Надо упросить Ара дать Арни один из даругов. Может, оставить этот сыну, а самим перебраться ближе ко двору? Всё равно муж так и не смог оставить службу у брата.
7
Мышмаир (мышмаирки) — раса, внешне похожая на людей, но имеющая небольшие лоснящиеся крылья. В книги встречаются в роли служанок и ремесленников.
Подходя к полю для занятий по управлению ящерами, я издалека увидела своего мальчика: высокий,
Одним ловким движением он заскочил на ящера, натягивая поводья и устанавливая мысленный контакт с животным. И вот он уже едет на нём по полю, проходя полосу препятствий! Пробегая по бревнам и перепрыгивая овраг, он остановился у финиша, где его уже ждала я. Не удержавшись, я захлопала в ладоши, и едва сын подошёл ко мне ближе, я вместо формального приветствия, шутя, подарила ему цветок:
— Великому укротителю ящеров от восторженной дамы! Я покорена вашей отвагой! — прижимая цветок к груди, он галантно поцеловал мою руку.
— Ваша красота ослепительнее любого цветка, я поражён ею в самое сердце! — запел соловьём сын, да, девушкам будет трудно устоять перед таким красноречием.
— Кто-то решил увести мою даму сердца? — усмехаясь, из чёрных клубов тьмы вышел муж и, поцеловав меня в висок, спросил у сына:
— Как твои уроки, Арниэль? Животное тебя слушается?
— Учитель говорит, что я делаю успехи, а Асен слушается превосходно, понимает меня молниеносно, наша езда — это скорее партнёрство, чем управление, — сын, как всегда, старался ответить, ссылаясь на факты, а не на эмоции, особенно в присутствии отца. Арни всегда старался быть более рассудительным, чтобы завоевать его похвалу. Мне же хотелось видеть его улыбку, смех, а не плотно сжатые губы и серьёзный взгляд на таком ещё совсем молодом личике.
— Тогда я спокоен за тебя! — муж радостно похлопал сына по плечу.
— Твой дядя хочет, чтобы ты выступил на соревнованиях в следующем месяце. Если всё пройдёт отлично, я готов доверить тебе даруг.
Арниэль счастливо заулыбался, было видно, как ему не терпится показать себя. Мой мальчик вырос, он на пороге к самостоятельной жизни. Сердце сжалось, боясь отпустить своего демонёнка из родительского гнезда. Однако это было необходимо.
Кажется, время перемен снова пришло в мою жизнь, что ж, почему бы нет?
Милые кудряшки, маленький носик, пухленькие щечки — мне уже хотелось подержать на ручках маленького демонёнка! Только на этот раз я хочу дочку! Мечтая, я задумалась, когда лучше всего сказать мужу о своём желании. Может быть, сегодня вечером, перед сном?
Представляя радость мужа, я уже улыбалась сама. Арнир давно уже говорил о том, что нашему дому не хватает маленьких толстеньких ножек и крошечных крылышек. Воспоминания о моей первой беременности и родах разбередили мою душу, я не вслушивалась в разговор мужчин, просто шла рядом.
Погрузившись в свои мысли, я вспомнила, как еле перекатывалась по саду, нося под сердцем Арни, а мой муж нёс огромную сумку для пикника и несколько теплых одеял. Мне тогда очень хотелось романтического ужина. В полутёмном саду, на открытой поляне Арнир расстелил покрывало и, помогая мне устроиться, в сотый раз спрашивал, не хочу ли я сесть в беседке.
— Ар, в беседке я сижу каждый день, а я хочу здесь, на мягкой травке, скинув обувь, — я демонстративно сняла туфли, оставив ноги босыми. Муж хмуро взял одеяло и прикрыл мне ноги. Его забота веселила и одновременно умиляла, но я была рада ей. Ар никогда не говорил мне слов любви, но всегда показывал её — беспокоясь, оберегая, заботясь.