Сердечная тайна королевы
Шрифт:
Небрежно помахивая надушенным платочком (в зале было невыносимо жарко, окна не открывали из опасений за здоровье короля), де Бофор подошел к герцогине де Лонгвиль.
– Приветствую вас, сударыня!
– Рада вас видеть, герцог! – лицо молодой женщины привычно замерло в гримаске радушия. Но де Бофору этого слабого проявления интереса к нему было мало. Он желал покорять женские сердца и блистать.
Тем более занятно было пофлиртовать с женой Лонгвиля.
– Прекрасный вечер! – никакой другой фразы де Бофор придумать не смог. Потому что его взгляд за секунду до того случайно скользнул чуть ниже самого последнего камушка сапфирового ожерелья, украшавшего шею мадам де Лонгвиль.
Шейка была очаровательна, но еще более заслуживало
«Почему она носит такие старомодные вырезы?! – подумал де Бофор. – То, что ей дала природа, нужно выставлять напоказ!»
– Я бы не сказала. Жаль, что его величество не танцует! – герцогиня обмахнулась веером. Причем сделала это таким образом, что ее декольте оказалось полностью скрыто от жадного взора герцога страусовыми перьями.
– Людовику пора танцевать павану, а не менуэт! – наклонившись к уху собеседницы, прошептал герцог. Это был верх остроумия: в Испании павану танцевали на похоронах. Анна-Женевьева строго глянула на де Бофора.
– Я думаю, – холодно заявила она, – что его величество вполне в состоянии танцевать. Просто ему не хочется этого делать.
Королевские поступки не обсуждают.
– Да он же живая мумия! – де Бофор, несмотря на весьма прозрачный намек прекратить злословие, продолжал изощряться в остроумии. – Хорош бы вышел балет! Давайте облачимся в костюмы скелетов и пойдем танцевать на кладбище!
Бирюзовые глаза нехорошо сверкнули.
– Я бы на вашем месте поостереглась говорить такие вещи. Вы в фаворе, герцог, и все об этом говорят. Но фавор может закончиться в одну секунду. И вы опять отправитесь в изгнание. Короля нужно благодарить за милосердие, а вы…
Герцог понял, что сказал лишнее. И поспешил исправить положение.
– Я всего лишь беспокоюсь о том, что его величество слишком гнусно выглядит нынче! Это наводит на меня уныние!
Следовало понимать – «грустно». Это оказалась обычная оговорка де Бофора, причем достаточно безобидная.
Герцогиня не удержалась и усмехнулась.
– А вы все хорошеете, мадам! – он решил переключиться на более приятный предмет беседы. К тому же их оттеснили к стене, что позволило де Бофору занять удобную позицию позади герцогини. Анна-Женевьева была ниже его почти на две головы. Благодаря этому обзор открывался роскошный.
Герцог размышлял о том, что неплохо бы сделать жену Лонгвиля своей любовницей – в пику Мари де Монбазон. Анна-Женевьева нервничала и совершенно не желала поддерживать разговор.
Но эта мизансцена подействовала на герцога де Лонгвиля не хуже ведра холодной воды, вылитого на голову без всякого предупреждения.
Лонгвиль, гневно сведя брови и набычившись, пролетел через пространство, что разделяло его и супругу.
– Сударыня, можно я на минуту украду вас у герцога? – самым сладким тоном спросил он.
Де Бофор нехотя кивнул. Впрочем, пофлиртовать с прекрасной Анной-Женевьевой можно будет позже. Она никуда не денется. Говорят, правда, что она много времени стала проводить вне города, практически переселившись из отеля де Лонгвиль в замок своей родственницы, Элизы де Бланшетт. Также, сообщила Бофору по секрету Мари де Монбазон, герцогиня усердно молится и ездит в ближайшее аббатство с целебным источником, в водах которого омывают ноги женщины, жаждущие понести. Кажется, старый пень Лонгвиль ни на что не годен, поэтому и пышет гневом, завидев молодую жену с кавалером. Бофор усмехнулся. Что ж, возвращение обещает быть весьма, весьма интересным. К тому же, кроме флирта с самыми прекрасными дамами королевства, у герцога имелись в Париже и другие дела.
Эме наблюдал за этой сценой, еле сдерживая ухмылку, и все же отступил еще дальше в тень, чтобы ни в коем случае не попасться герцогине на глаза. По правде говоря, было неловко.
Некоторое
Кроме того, всплыла история с группой заговорщиков, передававших шифрованные записки через площадной кукольный театр и стремившихся поймать на горячем Мазарини, тайно встречавшегося с королевой Анной. Тут ясности не было до сих пор, но Лонгвиль по уши в этом замешан. У Эме скулы сводило от нехороших предчувствий. Впрочем, поживем – увидим.
Глава 3
Опасная прогулка
Виолетта уехала на прогулку очень рано. Отец еще спал, а слуги, хоть и посмотрели на молодую хозяйку с недоумением, останавливать ее не посмели. Конечно, кататься верхом в одиночестве без сопровождения не пристало, по парижским меркам, благородной девице. Но маркиза д’Оди пока не приспособилась толком к столичным нравам, продолжая жить так, как привыкла в Провансе, в родовом имении Шато де Лажуа.
«Нет ничего полезнее для цвета лица молоденькой девушки, – говаривал, бывало, старый Поль Шагрэ, долгие годы безрезультатно лечивший ее отца от мучившей Луи-Батиста подагры, – чем утренние вояжи на свежем воздухе. Особенно для вас, ваше сиятельство, вы всегда этакая бледненькая, словно привидение».
Виолетта вовсе не считала себя похожей на привидение. Да, бледновата, но это удел многих рыжеволосых женщин. Окажись она по-настоящему ярко-рыжей, была б еще и конопатой, как дочка сельского старосты Марта. Но от этого Бог миловал. Рыжевато-каштановые локоны, пышные и густые, на самом деле были предметом тайной гордости маркизы де Лажуа. Хотя, по правде сказать, о собственной внешности девушка стала задумываться не так уж давно, не больше года назад. Придирчиво разглядывая свою хрупкую фигурку в зеркале, Виолетта мысленно сравнивала себя с портретами покойной матери, с горничными, с девушками и женщинами из окрестных деревень. Пожалуй, она все же хорошенькая. Определенно хорошенькая.
Все эти размышления привели к тому, что, когда старинный приятель по детским играм, сын садовника Роже, во время салок заграбастал Виолетту в охапку и попытался чмокнуть в щеку, она, вместо того чтобы отвесить нахалу увесистую оплеуху, покраснела и смутилась. Маркиз, наблюдавший эту сцену, велел парня высечь, а дочь затянуть в корсет и засадить за вышивку и музицирование. Так закончилось детство маркизы д’Оди.
Виолетта вздохнула. Девушке нравился теплый и умиротворенный Прованс: поля, виноградники и вечная синяя линия моря на горизонте. Пока ее вовсе не привлекал холодный, промозглый и шумный Париж. Даже роскошный дворец д’Оди – совсем не то, что любимый с детства замок Шато де Лажуа. Двое суток напролет многочисленная челядь топила камины в промерзшем насквозь здании, чтобы вернуть тепло в анфилады комнат, заставленных вычурной дорогой мебелью, увешанных коврами, зеркалами и картинами, озаряемых светом огромных хрустальных люстр. Брр. Девушка почти сожалела о смерти неведомого ей всемогущего первого министра Ришелье. Если бы не это известие, Луи-Батист продолжал бы сидеть в поместье, забавляться с собаками и ястребами, а по ночам показывать дочери в «волшебное стекло» Луну и огромные мохнатые звезды с красивыми названиями, за каждым из которых следовала старинная легенда. Теперь все изменилось. Они в Париже, маркиз д’Оди с нетерпением дожидается королевской аудиенции. Значит, Виолетта скоро увидит крестную…