Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
— Мой отец погиб, когда мне исполнилось шестнадцать. На следующий же день, — горечь, которой был пропитан его голос, заставила сердце сжаться в сочувствии. — Он был профессором, проректором МГИЭТ, человек строгой дисциплины и железобетонных принципов. До сих пор в памяти тот день… Такое впечатление, что все-таки это была ошибка, отец жив, не могло все так внезапно оборваться.
— Сочувствую…
Наклонившись, упершись локтями в бедра, Вадим покачал головой. Я инстинктивно потянулась к нему, захотелось утешить, положив ладонь на его плечо… Но одернула
— А ваша мама?
— Журналист. Сейчас уже редактор журнала.
Интеллигентная семья. Неудивительно, это в нем чувствуется. В обоих братьях чувствуется.
— Она сама из Питера. Случайным ветром, еще будучи студенткой, оказалась в Москве, познакомилась с папой и так тут и осталась.
Не меняя позы, Савельев повернул ко мне голову, слабо улыбнулся, его глаза хранили грусть.
— Когда отца не стало, старшим в семье стал я. Видите, так я оправдываю свое желание вечно всех опекать. Причем чем дороже мне человек, тем менее интересуюсь его мнением об этом. — Короткий невеселый смешок. — Ну а у вас как?
Полностью занятая своими мыслями, я практически пропустила мимо ушей его вопрос.
Стал старшим в семье. Видимо, после гибели отца решил взять на себя его роль, стал опорой для матери — как мне показалось, она была моложе мужа, — воспитывал младшего брата. Шесть лет разницы: одному шестнадцать, другому десять… Ему пришлось очень быстро повзрослеть. Взять на себя ответственность за других людей в столь юном возрасте… Он невероятный человек.
— У меня хорошо, — механически ответила я, растерянно вгляделась в его лицо. Он в непонимании свел брови у переносицы.
— Вы ведь старшая, да?
Спохватившись, я выпрямилась в кресле, пояснила:
— Да. Людмила почти на три года младше. Она уже успела выйти замуж. С ее мужем, Русланом, я училась одном классе. Детей у них пока нет.
Вадим издал тихий смешок, глаза стали еще ярче от плескавшего в них задора:
— Руслан и Людмила? И вы — Арина? Я будто попал в мир сказок Пушкина!
Я тоже заулыбалась:
— Мама библиотекарь, и она всегда очень любила Пушкина, многое наизусть знает. Отсюда и наши с сестрой имена. Когда Люся сказала, что они решили пожениться, мама немедленно ответила: «Мы с Ирой (это мама Руслана) с детства вас сватали друг за друга. Это судьба».
— Разумеется! Что это еще может быть, — он передвинулся в своем кресле ближе ко мне, попросил:
— Расскажите про свой родной город.
Такие глубокие глаза с легко читаемой в них просьбой.
— Он очень маленький, — я отвела взгляд, напряглась, снова, как и вчера, почувствовав прохладный кедровый запах, исходящий от его кожи.
Слишком близко. Настолько близко, что меня буквально пронизывало тепло его тела.
Наши локти соприкоснулись, вынуждая меня убрать руку и замяться с дальнейшим ответом. Я пробежала пальцами по волосам, потянулась к лежащей на лотке с клавиатурой ручке, завертела ею.
— Сколько себя помню, Менделеевск казался мне каким-то
Я замолчала — достаточно много ему рассказала или же нет?
— В итоге вы здесь и остались, — подытожил он, нарушив затягивающую паузу.
Прижав ручку к боку клавиатуры, я искоса взглянула на него и, встретившись с его изучающим взглядом, кивнула.
Теперь следовало бы осторожно поставить точку в нашей странной беседе.
— Осталась, потому что всегда мечтала составлять замысловатые отчеты о проделанной мною же самой работе, — с улыбкой пошутила я.
Савельев звонко рассмеялся, а я потянулась к опустевшей кружке, в которой он принес мне кофе, поднялась с места.
— Давайте я сам, — он резво вскочил на ноги и забрал у меня кружку, мимолетно коснувшись своими пальцами моих. Какая теплая у него кожа… — Все-таки инициатива была моей. А вы работайте. Если будут с чем-то проблемы, приходите ко мне.
Долгое мгновение мы глядели друг другу в глаза. На его губах дрогнула нежная улыбка, взволновавшая меня. Теперь я словно увидела его иным… Мальчиком-мужчиной, потерявшим отца и поставившим себе целью больше не терять никого, вынужденного за день стать взрослым, но не растерявшим по дороге к зрелости свои детские идеалы.
— Вы уже очень помогли, я не справилась бы без вас. Спасибо, — действительно была горячо признательна ему, но при этом взвинчена, едва контролировала свой голос, сердце колотилось где-то в горле.
Что-то произошло, и я бы не сумела подобрать этому определения.
Как только затихли его шаги, я намеренно направила все свое внимание на распечатки отчетов.
***
Рабочие часы понедельника мелькнули одним мгновением. Уже к шести вечера я справилась со всей накопившейся работой. Вернувшийся из командировки Артем смущенно, но, к моему удивлению, настойчиво звал меня перекусить с ним, однако я отказалась, сославшись на неважное самочувствие.
Очень вероятно, настанет момент, когда мне придется быть с ним откровенной, хотя, может, он и сам все поймет. Мы просто коллеги, и связывает нас лишь фундамент похожих рабочих обязанностей, но Кожухов, видимо, желает чего-то большего. Поэтому лучше сказать ему «нет» на данном этапе, чем побояться ранить отказом. Он хороший парень, но не похоже, что мы даже дружбу сможем завязать.
Было непривычно покидать офис так рано. На несколько секунд задержалась на крыльце, вдыхая морозный воздух, обжигающий нос и гортань, вглядываясь в королевскую синь беззвездного неба над домами, уже щеголяющими теплыми прямоугольниками-заплатками освещенных окон, и зашагала в сторону трамвайной остановки.
Я остановилась, готовясь на зеленый сигнал светофора перейти дорогу, когда у обочины замерла знакомая темно-серая «Ауди» и Вадим Савельев бодро окликнул меня:
— Арина! Садитесь скорее!