Сердечные тайны

Айзекс Мэхелия

Аделина отвела взгляд и махнула рукой. Она не собиралась с ним спорить. Меньше всего ей хотелось, чтобы он почувствовал обязанность пойти на жертвы ради нее.

Несколько минут длилось молчание. И она уже собиралась сказать, что им пора возвращаться, как вдруг Эрнесто спросил:

— А Паола в курсе?

Аделина вздохнула.

— Ты же знаешь, что нет.

— Хорошо. — Эрнесто провел рукой по волосам. — Это хорошо. Это все упрощает. Намного упрощает.

— Что упрощает? — утомленно спросила Аделина, втайне думая лишь о том, насколько он

привлекателен. Все, что этот мужчина делал, каждое его движение, казалось, было направлено на возбуждение ее интереса к его персоне. — Не понимаю, о чем ты говоришь.

Его губы тронула мягкая улыбка.

— Я говорю о нас, о том, что ты беременна.

А Паола убеждена, что мы не нравимся друг другу.

Аделина невольно поежилась.

— И что?

— А то, что она не заподозрит ничего такого, если мы объявим о нашей помолвке.

— Что? — Аделина испугалась, но Эрнесто не обратил на это внимания.

— Я сказал…

— Я слышала, что ты сказал, — резко оборвала его женщина. — Но ты сошел с ума, если надеешься, что я позволю тебе сообщить Паоле, будто мы собираемся обручиться. Нет! Ни за что! Я бы не вышла за тебя, даже если… если…

— Если бы я был последним мужчиной на земле? — услужливо подсказал он. — Это ты хотела сказать? Я не стану оскорблять тебя грубым ответом. — Он помолчал. — Но ты выйдешь за меня, Ад ели на. Ты дашь ребенку мою фамилию. Я этого хочу. Требую.

— Требуешь? — протяжно сказала она. — Ты не можешь ничего от меня требовать.

— Возможно, что и не могу, — натянуто согласился Эрнесто. — Но в моей семье честь — отнюдь не забытое понятие. У нас есть порядочность. Мы не пренебрегаем ответственностью.

— Я уже давно пытаюсь вдолбить тебе, что это не твоя забота! — разъяренно выкрикнула она.

— А я не согласен.

Она беспомощно всплеснула руками и покачала головой.

— Ты не можешь насильно заставить меня выйти замуж. А добровольно я этого не сделаю.

Эрнесто вздохнул.

— Почему? — мрачно поинтересовался он. Разве ты меня ненавидишь? Или я тебе настолько противен, что ты не сможешь жить со мной?

Даже ради ребенка?

Аделина застонала.

— Я нормально к тебе отношусь, Эрнесто. И ты это прекрасно знаешь. Только пытаешься извратить ситуацию, чтобы заставить меня чувствовать себя виноватой.

— Да? Я так не считаю. Но продолжим. Значит, ты утверждаешь, что скорее предпочтешь нести свой груз одна, чем позволишь мне позаботиться о тебе?

Аделина грустно покачала головой.

— Вот как раз на меня тебе и наплевать.

— С чего ты взяла?

— Потому что я тебя не интересую, — торопливо начала объяснять она. — Так же, как и ты меня. — Как бы ей хотелось, чтобы последнее было правдой. — Эрнесто, пожалуйста, дай мне самой все решить.

— А что, если я скажу тебе, что ты мне небезразлична? — настаивал он, приподняв ее голову за подбородок. — Это так, ты же знаешь.

— Нет! — Ее сердце дрогнуло при этих словах. Не стоило заблуждаться по поводу его заверений. Не добившись подчинения,

теперь он пытался обольстить ее. — Не смей мне лгать. Ты говоришь мне эти слова, чтобы все получилось по-твоему.

Гримаса боли исказила его лицо.

— А разве ты делаешь не то же самое? Но в любом случае, ты ошибаешься. Как думаешь, почему я приехал на остров? Почему захотел остаться? Потому что надеялся, что мы сможем лучше узнать друг друга. Что ты начнешь верить в меня и поймешь, что произошедшее с нами в ночь смерти Федерико было неизбежно.

— Нет…

— Да. — Он провел рукой по ее шее, груди, погладил набухший сосок, и она в тревоге отстранилась. — И что бы ты ни говорила, я все еще думаю, что мы могли бы быть счастливы вместе.

— Нет. Ты говоришь не о нас. А лишь о себе и ребенке.

— И что?

— Неужели ты надеешься, что меня устроят такие отношения? — скептически воскликнула она. — Боже, ты сейчас рассуждаешь, как Федерико! От него я слышала то же самое. Что мы могли бы быть счастливы вместе: он, Паола и я. И посмотри, во что это вылилось!

— Я не Федерико.

— Нет, конечно. Но ты такой же, как он: ставишь ультиматумы, предъявляешь требования. Считаешь, что имеешь на меня какие-то права лишь потому, что я ношу твоего ребенка.

Разве это правильно? Ведь я живу своей жизнью. И мне не нужен ни ты, ни кто-либо еще.

— О, мой Бог, Аделина…

— Нет. — Ее рука протестующе взметнулась, как бы останавливая мужчину. — Ты достаточно сказал. И если считаешь, что я выйду за тебя замуж только ради того, чтобы дать ребенку твое имя, то сильно ошибаешься. У меня уже был муж, который считал, что, если он обеспечивает меня, то имеет право делать все, что, черт возьми, ему заблагорассудится… Ты ненормальный, если возомнил, что я снова соглашусь пройти через это.

Орлиные черты Эрнесто застыли.

— Еще раз повторяю тебе, я не Федерико, медленно проговорил он. — Ты думаешь, я бы стал так поступать с женщиной, которой открыто признался в любви?

В любви?

Сначала Аделина хотела обсудить это утверждение, но недоверие взяло верх.

— Не знаю, что бы ты сделал, — честно призналась она. — Но я не готова пойти на такой риск. И… если я, как ты говоришь, небезразлична тебе, лучше уйди с дороги и позволь мне самой устроить свою жизнь.

— А Паола?

— Я… скажу ей, когда придет время, — поспешно ответила Аделина. — Пожалуйста, Эрнесто. Ты должен позволить мне решить все по-своему.

10

Прошел месяц, другой… Паола изнывала от скуки. Всю последнюю неделю она провисела на телефоне, названивая всем подряд. Больше других доставалось доктору Хименесу. Паола затерроризировала его просьбами вернуться в колледж, и в итоге доктор дал разрешение. Конечно, у нее все еще оставались проблемы со здоровьем. Но она убедила окружающих, что сможет самостоятельно разобраться со своей жизнью. А на вилле она и так просидела гораздо дольше, чем требовалось.