Сердолик – камень счастья
Шрифт:
– Давай этот разговор пока оставим, – отец грустно посмотрел на старшую дочь. – Ты завтра во сколько в Москву поедешь?
– Рано, в шесть часов.
– Давай-ка я тебя отвезу.
Инна кивнула, хотя знала, что отец вряд ли проснется так рано: он уезжал с дачи не раньше одиннадцати, когда поток машин редел. Так и оказалось. Инна встала в пять утра и тихо, чтобы не разбудить никого, позавтракала и пошла на станцию.
Глава 3
Город был засыпан снегом. Лёгкие
Комнату, которую по привычке называли детской, украшали огромные зеркала платяного шкафа, белоснежный письменный стол со множеством выдвижных ящиков и широкая кровать – олицетворение уюта и спокойного сна. Теперь это была комната Алины, а Инна была переселена в соседнюю, поменьше. Но сёстры по привычке сидели вместе в их бывшей общей комнате: Алина что-то разглядывала на мониторе компьютера, Инна выписывала из анатомического атласа в тетрадь латинские названия частей тела.
– Зачем тебе это надо? – Алина через плечо заглянула к Инне в тетрадь. – Ты ведь это уже всё и так знаешь.
– Я себя ещё раз проверяю. Анатомию на первом курсе проходили, вот хочу к госам повторить.
– А тебя всё это спрашивать будут?
– Нет, я просто так повторяю, для себя.
– Делать тебе нечего, – Алина фыркнула. – Лучше скажи, ты придумала, где будешь своё девятнадцатилетние отмечать?
– Где-нибудь в кафе с Викой и Ритой посидим. Ну, и с тобой, конечно.
– Я знала, что организация праздников – это не твоё. Но не до такой же степени, – шестнадцатилетняя Алина смотрела свысока на старшую сестру.
– А что ты предлагаешь?
– Ищем нестандартный квест, пейнтбол, боулинг – словом, праздник должен запомниться. А на выходные всей компанией на дачу. Кстати, я с Максом буду, и надо ещё френдов позвать.
– У Вики парень есть, а Рита со своим рассталась недавно, про меня ты знаешь.
– Знаю, – вздохнула Алина. – Насчёт Риты твоей подумаю, а тебе Митю Нестеренко подгоним. Катька его рыжая в Англию учиться улетела, так что он нам подходит.
– Нет-нет, не надо, – испугалась Инна. Она была уверена, что Митя, конечно, откажется, и это будет хотя и ожидаемо, но неприятно.
До семнадцати лет они с Митей были «не разлей водой», а потом Митя как-то резко отдалился, потеряв к Инне всякий интерес. Два лета подряд он кивал ей, заметив через рабицу забора, и бросал несколько ничего не значащих фраз-приветствий при встрече. Инна понимала: у Мити появились по-настоящему интересные друзья в главном вузе страны – МГУ, студентом которого он стал; у него любовь – красавица Катя, ради которой он и приезжал теперь в дачный посёлок. Но всё равно Инне было обидно, что в одночасье для Мити она из подруги превратилась в просто соседку.
– Чего не надо? – Алина уже приняла решение, и остановить её было невозможно. – Завтра у родителей телефон Нестеренко-отца возьму. Через него Митьку и позовём.
–
– Не помню. Кто-то из тусы сказал.
Алина и в Москве перезванивалась с дачными приятелями, куда-то ездила со школьными друзьями, встречалась с очередным поклонником – одноклассником Максимом, собиралась через год закончить школу с медалью, занималась с репетиторами, готовясь в иняз, – и всё легко успевала, на всё хватало времени. Инна восхищалась младшей сестрой, гордилась ею и с радостной готовностью выполняла все Алинины желания. Так было и на этот раз: День рождения Инна хотела провести без лишних заморочек, просто посидеть с подружками в кафе, поболтать, посмеяться. Но Алина потребовала спецэффектов, и Инна не могла ей в этом отказать. Но запланированный размах трехдневного праздника пришлось ужать – родители, проявив редкое для них единодушие, запретили отмечать День рождения на даче.
– Никаких ночёвок! – решительно заявил Слава.
– Можете своих друзей к ресторан пригласить, в клуб или куда вы там ходите. И этого будет вполне достаточно, – поддержала мужа Лидия.
– Ну, пожалуйста! Я уже всем пообещала, что мы за город поедем, будем на санках кататься, в снежки играть, – защебетала Алина. – Инн, скажи, что всё нормально будет.
– У Инны, может быть, всё нормально и будет, а вот тебе с твоей кипучей энергией пока лучше дома ночевать, – перебил Слава дочь.
Итак, многодневный праздник был ограничен боулингом. Алина своё слово сдержала: пригласила на День рождения сестры дачных приятелей Митю и Даньку.
Утром двадцать шестого февраля Инне позвонила Анастасия:
– Инночка, девочка наша дорогая, с Днём рождения! Здоровья, счастья, любви большой и чистой!
– Спасибо, тётя Настя, большое!
– Инночка, к тебе на День рождения Митя собирается. Я с ним тебе подарочек передам. Надеюсь, что понравится, – звенел в трубке высокий голос.
– Спасибо, тётя Настя!
– И ещё, – голос Анастасии стал чуть приглушённее, – я там ещё тебе маленькую коробочку положила с сердечком из сердолика, так это мамы твоей кулончик. Она его мне подарила, не просто подарила, а с себя сняла. Увидела, что мне понравился, и отдала. Я отказывалась, а Наташа ни в какую: «Бери, я же вижу, что тебе нравится». Такая была редкая душа!
– Зачем же Вы мне отдаёте? Это же Вам сделан был подарок.
– Инночка, я подумала, что маме твоей было бы приятно, что её сердоликовое сердечко у тебя. Тебе от мамы ничего не осталось, пусть хоть оно у тебя будет.
Понятно, что у Анастасии, предпочитавшей в последние годы бриллианты сложной огранки, раритеты от Шопара, недорогое украшение завалялось среди старых, ненужных цацок, и передавала она его Инне без всякого сожаления. Но девушка была искренне обрадована – у неё будет мамина вещь! О маме у неё не было никаких воспоминаний: слишком рано осиротела – только фото, которое Инна взяла у Анастасии, показало ей маму. Два года назад соседка привезла на дачу из Москвы, как и обещала Инне, ворох фотографий. Снимки любительские – новогоднее застолье, шашлыки, черноморский пляж. И везде мама смеётся, глаза весёлые, на щеках ямочки.