Серебристая бухта
Шрифт:
Ванесса перевела дух, как будто не ожидала, что это буду я.
– Майк, – сказала она. – Да. Ты уже слышал. Я же говорила тебе, что у меня получится.
– Да, у тебя точно получилось.
– О, ты знаешь, я всегда добиваюсь того, чего хочу.
Она рассмеялась и начала рассказывать о новой квартире, о том, что заказала на вечер столик в ресторане, куда нелегко попасть простым смертным. Голос у нее был возбужденный. Она всегда говорила чуть быстрее обычного, когда нервничала.
– Я потянула за кое-какие ниточки, ужинать будем в восемь тридцать. У тебя будет достаточно времени, чтобы
– Как?
– Как мне удалось забронировать у них столик? Нужно просто знать, к кому…
– Как тебе удалось убедить отца пойти на попятную?
– О, ты же знаешь папу. Я могу вертеть им, как захочу. Так всегда было. Ничего не поменялось, ты летишь австралийской авиакомпанией? Я отпросилась с работы, чтобы тебя встретить. Думаю, мне не помешает записать номер рейса.
– Ему, наверное, было нелегко уговорить «Вэлланс» подвинуться так далеко по берегу.
– Ну, я просто… – Ванесса начала раздражаться. – Я перечислила ему причины, которые мы с тобой рассматривали, и в конце концов он согласился, что это разумное решение. Майк, он ко мне прислушивается, альтернативный вариант у нас уже был готов, ты же знаешь.
– Как это восприняли в «Вэлланс»?
– Прекрасно. Послушай, мы можем поговорить о твоем прилете?
– Не вижу смысла.
– Не хочешь, чтобы я тебя встретила? Я хотела преподнести тебе сюрприз. Не могу удержаться, скажу. Это новенькая двухместная «мазда». Та самая, которую ты заказывал. Я смогла вырвать ее у дилеров по исходной цене. Ты в нее влюбишься.
– Я не прилечу, Несс.
Я слышал, как у нее перехватило дыхание.
– Что?
– Ты давно об этом знала, когда позвонила мне? Я только что проверил почту, отправленную отсюда в «Вэлланс». По моим прикидкам, ты знала о том, что застройка переносится, уже дня два или три.
Ванесса ничего на это не ответила.
– Значит, ты думала, что я ухвачусь за эту возможность и продам себя, чтобы явиться в роли великого спасителя. А ты бы заслужила вечную благодарность Майка.
– Все было совсем не так.
– Ты думаешь, я бы не узнал, что это не твоя заслуга? Ты думаешь, что я настолько глуп?
Последовала долгая пауза.
– Я думала… к тому времени, когда ты все узнаешь, мы будем счастливы и это уже не будет иметь никакого значения.
– Наши отношения от начала до конца были бы построены на обмане.
– О, тебе так не идет говорить об обмане. Ты и Тина. Ты и эта чертова застройка.
– Ты бы допустила, чтобы я вернулся, покончил со своей жизнью здесь, обманув меня…
– Обманув тебя? Покончил со своей жизнью? Майк Дормер, только не выставляй себя жертвой. Это ты меня обманывал, если не забыл.
– Вот поэтому я и не вернусь.
– А знаешь что? Я даже не была уверена, хочу ли, чтобы ты вернулся. Я бы позволила тебе вернуться, а потом взяла бы за ухо и выставила за дверь. Ты жалкий, Майк, лживое жалкое ничтожество. – Ванесса сорвалась, мысль о том, что ее разоблачили, привела ее в бешенство. – И знаешь, я рада. Я рада, что ты все узнал. Теперь не надо тратить время на дорогу в аэропорт. И, честно говоря, я бы никогда к тебе и не притронулась, если бы ты…
– Удачи, Ванесса, – холодно сказал я, когда ее голос перескочил на октаву выше. – Всего
Я отключил телефон. В ушах у меня звенело.
С этим было покончено.
Я посмотрел на свой маленький телефон и со всей силы забросил его подальше в море. Он практически без брызг ушел в воду в футах тридцати от берега. Поверхность воды быстро стала гладкой. Меня переполняли такие эмоции, что я, не в силах держать это в себе, заорал:
– Господи! – Мне хотелось ударить по чему-нибудь кулаком или пройти по берегу колесом. – Господи!
– Я не уверен, что он тебя слышит, – сказал мужской голос у меня за спиной.
Я резко обернулся и увидел, что в конце стола преследователей сидят Кэтлин и мистер Гейнс. Он был в синей флисовой рубашке и в своей старой широкополой шляпе. Они сидели и спокойно за мной наблюдали.
– Знаешь, это был очень симпатичный телефон, – сказала Кэтлин, обращаясь к Нино. – Это поколение не знает цену вещам. Они все такие.
– И еще несдержанные. В мое время мы так не орали, – заметил мистер Гейнс.
– Думаю, это все гормоны, – сказала Кэтлин. – Не знают, куда девать.
Я подошел к ним ближе.
– Моя комната, – сказал я, стараясь дышать ровно. – У меня есть шанс… я могу пожить в ней еще какое-то время?
– Тебе лучше заглянуть в твои книги, Кейт, – посоветовал мистер Гейнс, наклоняясь ближе к Кэтлин.
– Я посмотрю, если она еще не занята. У нас сейчас начнется горячая пора… Теперь ведь, кроме нас, туристам негде остановиться. Я обычно не придираюсь к гостям, – добавила она, – но ты так орешь.
Мой пульс постепенно приходил в норму, я был благодарен Богу за этих двух стариков, которые так по-доброму надо мной подшучивали, за солнце, за синюю воду в заливе, за не видимых моему глазу китов и дельфинов, которые весело танцевали под этой водой. За мысли о беззаботной молодой женщине в потрепанной старой кепке, которая где-то в море преследовала китов.
Кэтлин жестом пригласила меня сесть и пододвинула ко мне бутылку пива.
Я сделал первый восхитительный глоток. «Мне нравится это пиво», – думал я, отрывая бутылку от губ. Мне нравился отель и маленькая бухта. Мне нравилась перспектива моей будущей жизни, с меньшим, чем раньше, доходом, с капризными подростками и непослушной собакой и с полным домом женщин с характером. Я был просто не в состоянии осознать масштаб того, что со мной произошло.
Кэтлин это уловила.
– Знаешь, – сказала она спустя несколько минут и поднесла сморщенную руку ко лбу, – сейчас все выступают за акул. Говорят, что их недооценивают, что они продукт среды их обитания. – Кэтлин поджала губы. – А я так скажу: акула и есть акула. Не встречала еще ни одной, которая хотела бы стать мне другом.
– Это верно, – мистер Гейнс одобрительно кивнул.
Я откинулся на спинку стула, и мы втроем некоторое время просто сидели и молчали. Дальше по берегу я видел расчищенную под строительство площадку и блестящие щиты, которые должны были уже скоро убрать. Из комнаты Ханны по-прежнему доносилась музыка, где-то в заливе урчал мотор лодки, на холмах тихо перешептывались сосны. Я собирался жить там столько, сколько мне позволят. Эта мысль подарила мне удовлетворение, которое я не испытывал еще никогда в жизни.