Серебристое дерево с поющим котом
Шрифт:
Взрослые иногда спрашивали: откуда?
– С планеты Ллиму-зина! – честно и весело говорил мальчик Антошка. Взрослые смеялись. Играют мальчишки, чему тут удивляться. Если и удивлялись, то большой красивой шишке на лбу у гостя. Впрочем, шишка уже не болела, а понятливый Антошка к вечеру вполне освоил велосипед.
В самом конце дня, на закате, все (кроме Никиты, который отправился спать) навестили Пим-Копытыча. Тот обрадовался. Слазил в свой подвал, вынес каждому по крупному свежему помидору. Откуда они такие? Ведь ещё не сезон. Явное
Антошка с удовольствием вцепился в помидор зубами и от неумения закапал белую майку.
– Ой… – он виновато глянул на Варю. Майка-то её. Антошку успокоили. А Пим-Копытычу объяснили:
– У него земного опыта ещё маловато. Он ведь инопланетянин.
Пим-Копытыч покивал: бывает, мол… Он был сегодня оживлён и весел. Честно говоря, от него попахивало самогоном. Самую малость. Что поделаешь, старого домового не перевоспитать.
Маркони, который к вечеру одолел любовную тоску, деловито спросил:
– Пим-Копытыч, можно будет у тебя тут раскинуть один агрегат? На лужайке – пусковую площадку, а в подвале – пульт. На дворе неудобно, ходят, мешают… Понимаешь, нужна эта машина, чтобы Антошку запустить обратно домой…
– А чего ж! – обрадовался Пим-Копытыч. – Работайте! Мне веселее будет, когда компания!
– Электропитание-то есть?
– Как же, как же! Имеется в подвале щиток… А ты, Антоша, значит, у нас тут на каникулах?
– Вроде… – вздохнул Антошка.
– Хорошее дело, на матушке Земле есть что посмотреть. Хотя, конечно, уже не то, что прежде… Пека, а как насчёт котёночка-то, а? Не нашли?
– Ищем! – отозвался Пека с ненастоящей бодростью. Уки виновато запереглядывались. Про котёнка для Пим-Копытыча они среди последних событий совсем забыли.
– Надо ведь не первого попавшего, а чтобы посимпатичнее,—сказал Андрюша.
– Да мне хоть какого, лишь бы от меня никуда…
С пустыря отправились гурьбой в институт Маркони. И там, на глазах у всех, не сбрасывая одежду, Антошка в один миг превратился в Капа. Тихо нырнул в бочку с одной стороны, а с другой вылетел искрящейся капелькой. Только лампочки мигнули на “Проныре”.
Затем, ради опыта и тренировки, он опять появился из преобразователя мальчишкой. Прежним Антошкой. Только не было уже на колене засохшей ссадины, а шишка на лбу стала почти незаметной.
– Реставрация биосистемы, – сказал Маркони. – Программа держит стабильность заданных параметров…
Тут все обратили внимание, что на майке нет уже следов помидорного сока, а надпись под рисунком теперь не “FORD” а “Руссобалтъ”, И старенькие пыльные шорты из серых стали голубыми.
– Шмотки в программу не вложены, – разъяснил Маркони. – Тут, видимо, дело Антошкиной фантазии… Ладно, мотайте спать.
Антошка снова превратился в Капа и устроился в банке, на искусственной паутине из капроновой лески. Включенный “Сверчок” пропищал:
– Ой, какой я маленький… Спокойной ночи.
Все разноголосо пожелали спокойной ночи Капу, а Варя спросила:
– Почему
– Не всё сразу, – буркнул Маркони. – Перегрузки – дело опасное… Ну, шагайте…
Сам он остался спать здесь, ни раскладушке. Он всегда охранял Капа.
Утром собрались на дворе у Маркони. Бодрый, умытый Антошка (в голубой майке с белым корабликом) ревниво спросил у Сени:
– А где Никита?
– Слава Богу, это сокровище дома. Бабушка приехала.
– Жалко, – огорчился Антошка.
– Если хочешь, зайдём ко мне, увидишь эту радость. Только позже, а то он ещё дрыхнет.
– А сейчас куда?
– К Егору Николаевичу. Вчера ведь договорились, – напомнил Матвей.
– Я на велосипеде! Можно?
Конечно, ему сказали, что можно.
Егор Николаевич оказался дома, потому что был в отпуске. Он встретил компанию на своём дворе и не очень удивился гостям. Кое-кого знал он и раньше: Маркони помогал ему налаживать “Алика”, Матвей и Маша иногда забредали попросить интересную книгу из домашней библиотеки. Пеку Егор Николаевич прошлой осенью вытащил из дыры в заборе, где тот застрял при попытке проникнуть в профессорский сад. А про знакомство с вице-президентом и говорить нечего.
И всё же профессор Телега был слегка обескуражен многочисленностью компании.
– Какая неожиданность!.. Весьма, весьма рад… Мама, придётся ставить самовар, чайником тут не обойтись!
Егор Николаевич жил в старом родительском доме с мамой Ольгой Никифоровной. Имелась раньше у профессора и жена, да что-то, видать, не получилось у них в жизни. И детей у него не было. Может, поэтому на чужих ребятишек профессор смотрел с улыбчивой печалью и скрытой завистью.
После взаимных приветствий Варя взяла за плечи смущённого Антошку и поставила перед профессором.
– Егор Николаевич, угадайте, кто это?
– М-м… Я, право, не помню. Мы когда-то встречались?
– Встречались, встречались! – запрыгали все. Даже солидный Матвей и воспитанный Олик. Только Маркони улыбался сдержанно.
Егор Николаевич пригляделся. Мальчик был совершенно незнакомый. Тощенький пацаненок лет десяти, в котором угадывается что-то птичье. Этакий чибисенок.
– Н-нет… Виноват, конечно, однако.,.
– А вы угадайте! – сказала Варя.
– Но ведь гадать я буду до бесконечности. Вариантов неограниченное множество…
– Этот вариант за пределами всякой неограниченности, – объяснил Сеня солидно, хотя и весело.
– Тем более, тем более…
Сеня с торжеством сообщил:
– Это – Кап!
– Что?.. Кто?.. Ах, Кап! Ну да, понимаю… То есть в каком смысле?
– В самом-самом смысле! – Сеня оглянулся на Маркони, который скромно потупился. – Вот он сделал преобразователь. Была капелька – стал мальчик.
– Ах, вот что! – развеселился профессор. – Вы решили меня разыграть! Ценю, ценю юмор.