Серебро далёкого Севера
Шрифт:
Неожиданно гул затих, и на маленькой сцене появилась арфистка, в которой Энцилия с удивлением узнала маркизу Орсини, близкую конфидентку великой герцогини. Похоже, что дресс-код "без галстуков" маркиза трактовала предельно широко: на ней не оказалось не только галстука, но вообще хоть какого-нибудь клочка одежды. Хелена картинно взмахнула руками и начала перебирать струны арфы. "А она неплохо играет", — с удивлением отметила Энси. Но собравшимся, похоже, музыка была не важна — всех забавляло зрелище голой маркизы. А та, кажется, сама получала немалое удовольствие, демонстрируя толпе вожделеющих мужиков свое тонкое алебастрово-белое обнаженное тело в плавном движении кистей рук. И тут же из глубин светской львицы д'Эрве прорезалась дипломированная волшебница Энцилия (годы учебы всё-таки прошли не даром!). "О-ля-ля, да она же аккумулирует
Наконец, музыка стихла и замерла, Хелена завернулась в поднесенный ей служанкой халат и под бурные аплодисменты удалилась. Но после этого камерный вечер сразу же начал превращаться в оргию. Служанок-цыпляток хватали на месте, лапали, задирали им платьица и укладывали прямо между столов. Впрочем, и на "петушков" находились любители… И любительницы тоже: краем глаза Энцилия как раз успела заметить, как одного слугу оседлала леди Маржет, даже не потрудившись стащить с него сапоги со шпорами… А может быть, в этом и состояла для нее особая прелесть?
В этот момент леди д'Эрве почувствовала легкое прикосновение к своей руке. И обернувшись, увидела рядом с собой Ренне, который уверенным жестом приобнял ее за плечи и развернул к одной из дверей:
— Пойдемте, дорогая! Это грубое зрелище недостойно ваших прекрасных глаз, и мы надеемся предложить вам нечто более изысканное.
— Вы меня интригуете, Ваше Высочество. Остается только надеяться, что участь несчастной кошки меня не настигнет.
Девушка скромно потупила взор.
— Той самой, которую любопытство сгубило? Ну нет, не думаю. Впрочем, идемте — это действительно любопытно. Более того, мало кто может похвастаться знакомством с моим личным садом.
Увлекаемая князем Ренне, девушка проследовала через несколько помещений, пока они с его высочеством не остановились перед огромным желтоватым зеркалом высотой больше человеческого роста, которое начиналось прямо от пола и, казалось, было вделано в стену, а не висело на ней. Рамка зеркала отчетливо вибрировала невидимой непосвященному взгляду магией.
"Портал, — подумала было Энцилия. — Впрочем, нет, не портал: свертки пространства не замечается. Просто магическая дверь. Но сделана профессионально и добротно".
— Осмелюсь спросить, Ваше Высочество… — волшебница вопросительно посмотрела на Ренне.
— Спрашивайте, милая, не стесняйтесь. И что же вас интересует, действительно ли это золото?
— Нет, Ваше Высочество, я прекрасно вижу и сама, что это медь, причем зачарованная. Мне любопытно другое: кто зачаровывал для вас эти врата, неужели еще лорд Сальве? Вряд ли графиня Кларисса могла найти для этого время. И вообще, насколько мне известно, она не переступала порог сего павильона
— Можете не расходовать понапрасну свой скепсис, дорогая. Действительно, лорд Сальве никогда не смог бы выполнить этот магический проход столь элегантно. Его сделал для нас по старой дружбе Эффенди Нгуен.
— Его сиятельство? Ну, тогда все вопросы отпадают. Без вашей помощи переступить этот порог мне не под силам.
— Неужели? Даже вам, выдающейся волшебнице и восходящей звезде Обсерватории? Что ж, в этом случае мы просто обязаны вам помочь.
Уверенным и неожиданно крепким движением Ренне подхватил Энцилию на руки и так, с ней на руках, решительно шагнул сквозь зеркало и в ночь.
За магической дверью оказалось всё то же озеро, но та его часть, которая была недоступна никому из гостей павильона. Порог был настроен предельно четко и пропускал лишь Великого
— Вот, мадмуазель, полюбуйтесь! — Заведя женщину в беседку, князь самодовольным жестом хозяина пригласил ее к одному из окон. — Недаром павильон носит имя прекраснейшей из планет небосвода. Она особенно хорошо смотрится отсюда, из этой беседки, не правда ли? Именно поэтому мы и выбрали это место для наших уединенных размышлений… И отдохновения.
Пальцы Ренне тем временем начали быстро и умело расстегивать пуговицы на платье Энцилии. Все шло своим чередом, по издревле заведённой программе, пока волшебница не заметила среди цветов и декоративных кустарников сада какое-то удивительное и незнакомое дерево. Оно выглядело почти таки же обнаженным, как сама Энси (Быстро работает князь, однако! Чувствуется выучка и регулярная тренировка!): либо коры у этого дерева не было вовсе, либо она была такого же цвета, как и древесина — белого с желтоватыми и розоватыми отливами, почти телесного. Изогнутый ствол ветвился сучьями и ветвями, но листьев как таковых у дерева тоже не было, их заменяли клочковатые пушистые нити столь же белесого цвета, как и ствол. Кроме того, от дерева пахло слабенькой, но отчетливо различимой магией.
— Какое интересное растение украшает этот сад, Ваше Высочество! Что это за чудо?
— Ах, это… Чинг-ко, из шэнчжоуского Зачарованного леса. Подарок его величества Тао-Ци. Но должен заметить, что изгибы его ствола не идут ни в какое сравнение с изгибами вашего тела, дорогая!
На сём, явно решив, что комплиментов сказано уже предостаточно, Ренне завалил девушку на покрытый ковром пол беседки и рванулся удовлетворять свою страсть.
Странно, но леди д'Эрве ожидала чего-то более утонченного, изысканного. А Великий Князь в постели (миль пардон, на полу беседки!) оказался не более чем примитивным мужиком-солдафоном: раз-и-два, вперед-назад, туда-сюда, "эх, дубинушка, ухнем!" И все.
"С другой стороны, а чего еще можно было ожидать, если любая на раз готова перед тобой "ножки врозь" сделать, будь она хоть графиня, хоть кухарка? И если баб менять каждую неделю? Я-то хоть покочевряжилась какое-то время, вот он на меня и запал, как кот на сметану".
Тем не менее его высочество милостиво соизволили обратить внимание на легкое неудовольствие дамы.
— Вы чем-то разочарованы, дорогая?
— Ну что вы, Ваше Высочество, все прекрасно. Продолжайте, прошу вас!
— Врешь ведь! — резко припечатал Ренне. — Ну да ладно, сейчас что-нибудь и для тебя придумаем.
Он выпростался из Энцилии и скользнул вниз, зарываясь лицом в пространство между ее ногами.
— О, какая прелесть, мадмуазель!
Во второй раз "мадмуазель" было произнесено князем почти столь же саркастически, как и в первый, но все-таки с чуть большим воодушевлением.
— Ах, какой прекрасный запах вы источаете сегодня. Признавайтесь, это приворотная магия?
Великий Князь Ренне Пятый Энграмский по праву считался просвещенным правителем. Он был сведущ и в политике, и в воинском деле, неплохо разбирался в проблемах ремесел и земледелия, не говоря уже о геральдике и всем остальном, что пристало монарху. Но если он и знал что-то о магии, то только снаружи, а не изнутри. Ибо никогда, никогда в жизни — слышите? — никогда ни один чародей не применит свои магические навыки, любодействуя с натуралом4. Те изощренные трансформации, которым предавались Энцилия с Клариссой — они только для своих, для посвященных, и даже Зборовскому Энси этих своих способностей никогда не демонстрировала. "И дался же мне этот Зборовский! Скотина! В конце концов, в том, что я сейчас с Ренне, виноват исключительно он. А я просто невинная жертва обстоятельств. Вот так-то, Владушки!"