Серебро ночи. Секундо. Книга 1
Шрифт:
Тот, как обычно, отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и снова зевнул во весь рот, не давая себе труда прикрыться ладонью.
– Не собираюсь я утруждать себя недостойным угодничаньем, – фыркнул он в ответ на увещевания вдовствующей королевы. – Не аскет и никогда им не буду. И любовниц имею и буду иметь столько, сколько захочу. Никакие венценосные супруги мне не указ.
Мать сердито сдвинула светлые брови.
– Ты несносен! Высокородная принцесса Терминуса не потерпит подобного к себе отношения! – это была скорее надежда, чем уверенность.
– Потерпит, куда
Вдовствующая королева задохнулась от возмущения, покраснела и хотела высказать сыну свое негодование, но показался кортеж принцессы, и она горестно сжала губы, надеясь избежать позорящего правящую династию скандала.
Ссориться с могущественным королем Терминуса было смерти подобно. То, что он согласился на этот брак, уже было великой честью. Правда, порой она думала, что король Адэлберто просто решил спрятать дочь в недоступном для врагов Северстане.
С башни снова звонко запели рога, возвещая о въезде кортежа на территорию дворца. Встречающие напряглись в ожидании. Сначала во двор верхом на тонконогих вороных лошадях въехал отряд стражников в металлических кирасах и шлемах, запыленных от дальней дороги. Сквозь пыль смутно проглядывала серебряная чеканка с гербами Терминуса.
Затем показалась длинная кавалькада дорожных карет, на дверце каждой тускло поблескивали незнакомые гербы. Вокруг каждой цепью скакали вооруженные стражники с такими же гербами, что на каретах.
Последней, плотно окруженная еще одним отрядом стражников с королевскими гербами на латах, показалась карета с королевскими гербами Терминуса, запряженная четверкой белоснежных лошадей с пышными плюмажами на головах. Подъехав почти вплотную, остановилась перед королем.
Но тот с пренебрежительной миной завел руки за спину, не желая открывать дверцу перед невестой, как было положено по этикету. Лишь взглядом приказал исполнить свои обязанности хёвдингу, игнорируя возмущение вдовствующей королевы.
Тот сделал шаг вперед, почтительно открыл дверцу и протянул руку, помогая выйти из кареты симпатичной девушке в слегка помятом дорожном платье темно-серого цвета. Она была вовсе не похожа на присланный Ульриху портрет, и королева заметила:
– Подруга принцессы.
Подтверждая ее слова, раздался звучный голос герольда:
– Леди Инлесия, дочь герцога Ланкарийского.
Девушка присела в низком реверансе, опустив глаза.
«Герцогиня? – король несколько напрягся. – Это что еще за рыба такая? В его королевстве знать – элдормены, их жены – элдормессы, остальные простолюдины, кроме дроттинов, жрецов в храмах.
Девица все так же почтительно стояла перед ним, ожидая разрешения удалиться. Наконец король позволил ей это небрежным кивком, отметив про себя, что Олия куда красивее.
Из кареты медленно выбралась немолодая дама в глубоком трауре с усталым сероватым лицом.
– Герцогиня Ланкарийская, вдова герцога Ланкарийского, – прозвучало представление герольда.
Она бросила цепкий взгляд на короля и тут же разочарованно отвернулась, присев в недостаточно низком реверансе.
Ульрих чуть заметно скривил губы. И чем это он ей не приглянулся? Может, она надеялась, что он старше? Тогда бы у нее был шанс завлечь его в свои сети? Неужели в свите принцессы все такие дуры?
Хёвдинг подал руку появившейся в дверях кареты очередной девице в длинной шелковой епанче, заколотой у горла сапфировой фибулой. От епанчи шла темная накидка, прикрывающая лицо, и это насторожило короля.
Что это за шутки? Неужто принцесса столь уродлива, что вынуждена скрывать свое лицо за жалкими тряпками? Как он и думал, ее прекрасный портрет только хитрость, имеющая одну цель – завлечь его в сети постылого брака!
– Ее высочество принцесса Терминуса! – голос герольда резал по напряженным нервам, как струна.
Принцесса склонилась в приветственном реверансе, вовсе не столь глубоком, как ее придворные дамы.
Король ответил ей небрежным поклоном, негромко заметив с нарочитым беспокойством, больше похожим на издевательство:
– Отчего моя невеста скрывает от нас свой дивный лик? Чем мы заслужили подобную немилость?
Это прозвучало чересчур язвительно, и вдовствующая королева поспешила смягчить неласковые слова сына:
– Вы, наверное, устали с дороги, дорогое дитя?
Принцесса подняла тонкую руку, открывая лицо.
– Конечно, устала. Мы все устали. Но если того желает мой будущий супруг, то я вполне могу обойтись и без накидки, – она говорила с легким акцентом, делавшим ее речь не по-здешнему мягкой.
Король со снисходительной усмешкой посмотрел на ее лицо и окаменел, гулко сглотнув. Зря он приписывал королевскому живописцу Терминуса желание польстить принцессе. Тот не сумел передать всей прелести ее юной красоты. Женщины Северстана тоже были красивы, но, как теперь понял король, грубой животной красотой. А перед ним возник небесный идеал.
По рядам встречающих прокатился восхищенный вздох. Король замер, впервые взревновав своего хёвдинга, все еще державшего принцессу за руку и очарованно на нее глядящему. Ульриху захотелось оттолкнуть его, даже ударить за то, что посмел прикоснуться к его невесте. И снова скрыть за накидкой это дивное лицо. Чтоб никто, кроме него самого, не смел им любоваться.
Вдовствующая королева первая прервала пораженное молчание, сделав шаг вперед и предложив:
– Пойдемте со мной, дитя мое. Вы устали, вам нужен отдых после тяжелой дороги. Я покажу вам ваши покои.