Серебро. Полночь оборотня
Шрифт:
– Как? – я не удержала возгласа. – Я таилась, обливалась духами и все напрасно?
– Милая, – папа поднялся из–за стола, – мы с Вито профессионалы.
– Так почему ты отдал меня в руки Золотца? Чтобы вышибить из меня всю звериную дурь?
– Судя по тому, что ночью ты все–таки сбежала, Аурелио мало преуспел.
– Ты и об этом знаешь?!
Папа махнул рукой.
– Все, идите. У меня полно дел.
– А как же резервация? – я не унималась. Столько страдала, пряталась,
– Будет чем тебя приструнить. Как только переступишь черту, сразу же окажешься там. Совсем распоясалась, – лорд Сэкхарт вновь вернулся к государственным делам. Донос о нападении дрожал в его пальцах. Папа знал, куда я бежала ночью, а потому легко представил, чей труп могли обнаружить утром.
– В городе появился оборотень без сдерживающего браслета? Ты знал? – мы с Вито шагали по гулким коридорам Департамента. Клерки, завидев нас, прятались по кабинетам. Сына шефа Департамента боялись больше, чем лорда Сэкхарта.
– Да.
– Поэтому устроил за мной слежку? Стража и пьяная тетка – все это тоже твоя работа?
– Не обижай Хрою. Она наш лучший тайный агент.
– Фу, нетрезвый информатор, – фыркнула я, помня, как густо несло бражкой от нищенки. – Хороша помощница.
Вито остановился.
– Не смей неуважительно отзываться о тех, кто живет на улице. Помни, что я один из них. И согласись, лучше Хроя с Гонго, чем дикий оборотень.
– Гонго? Кто такой Гонго? Еще один бродяга?
Вито распахнул дверь кабинет и пропустил меня вперед. За столом, заваленном бумагами, сидел здоровяк в очках.
– Познакомься, Гонго Инвар. Мой друг. Инвар, это моя сестра. Ну, с ней ты уже имел удовольствие видеться.
Гонго снял очки и медленно поднялся. Теперь я его узнала и с трепетом вложила руку в протянутую ладонь.
– Красивые кружева, – произнес он, целуя костяшки моих пальцев.
Я покрылась краской смущения. Под платьем у меня вновь были надеты панталоны, сшитые в Извире. Я купила целую дюжину. Но Гонго о них знать не мог. Значит, это намек на те, которыми я светила в грязном переулке.
– Еще слово и вы неделю не сможете улыбаться, – я показала ему свои когти. В лавке Бибурта мне подобрали отличный лак. Правда, туда пришлось отправиться в перчатках.
Гонго сдаваясь, задрал обе руки вверх.
– Я бы за нее больше не переживал, – произнес он, глядя на Вито.
Но Аурелио переживал. Тренировки возобновились.
– Вито, скажи, зачем ты мучаешь меня? – я лежала в зале для фехтования, уткнувшись лицом в пол и зажимая рукой бок, где назавтра обнаружится новый синяк.
– Я не всегда буду рядом. Ты должна уметь постоять за себя.
Очень жаль, мне хотелось, чтобы
– Вито, а откуда у тебя такие способности? Ну, менять прошлое. А будущее, его ты тоже видишь?
– Нет, не вижу. Я сам не знаю, откуда что берется. Не забывай, я вырос на улице, поэтому ничего о себе не знаю.
– А вдруг ты похищенный принц?
– И поэтому меня подбросили нищенке Хрое?
– Так это я познакомилась с твоей мамой? Вот это да! А почему ты ее не возьмешь к нам?
– Она не хочет. Немногие покидают улицу. Свобода подворотен затягивает. И иной жизни уже не видишь.
В заботах по выведению синяков и приобретению новых прошла последняя неделя перед балом. В день торжества я наотрез отказалась выходить на пробежку.
– Серебро, не забывай, главное – система, – бубнил под дверью Аурелио.
Я же занималась рассматриванием своих ногтей, которые со спадом действия луны вновь сделались обыкновенными. Все–таки есть особая прелесть в моей второй недо–ипостаси.
– Один день поленишься, завтра найдется еще какая–нибудь причина, и все пойдет насмарку, – не унимался Вито.
– Я восполню пробел ночными танцами, – отозвалась я, с удовольствием потягиваясь. Я и не подумала выбираться из кровати. Во всем теле чувствовалась приятная истома. – Не хочу предстать перед мэсс Валлери взмыленной лошадью. Она лично явится одеть меня.
– До бала еще добрых двенадцать часов.
– Вито, какой же ты занудный. Не пойду и не буду. У меня в планах сегодня только приятное. Я собираюсь принять освежающую ванну, не торопясь съесть вкусный завтрак…
– Хорошо, договорились.
Я насторожилась. Не может быть такого, чтобы Аурелио так скоро отстал от меня. Иногда я специально препиралась с ним, чтобы довести до белого каления. Ну нравилось мне слышать его голос, видеть, как он пытается удержать лицо, и как загорается, стоит переступить опасную черту.
– Что значит, «хорошо, договорились»? – я приподнялась и прислушалась к шагам за дверью.
– А вот что! – с треском распахнулись створки окна, и с подоконника спрыгнул Вито.
Вот же ж!
Сначала я цеплялась за спинку кровати, потом за столб балдахина, но Аурелио пер вперед, не обращая внимания на мои вопли и потуги схватиться за любую мебель, попавшуюся на его неотвратимом пути. За нами шлейфом волочилось мое покрывало. Самое унизительное, он нес меня подмышкой так же легко, как придворные дамы носят на прогулках своих звонко тявкающих собачек. Сравнение оказалось до того реалистичным, что я закрыла рот и перестала выдираться. Повисла в его руках вареной макарониной. Напрасно. Вито быстро привел меня в чувство.