Серебряная книга детектива

Мельникова Ирина Александровна

– Я убила Ивана. Мы с ним вместе готовили, накрывали на стол… Я пекла пирог. Миша, я его не провоцировала, я была застегнута, что называется, на все пуговицы… Я не знаю, что с ним случилось, он вдруг превратился в какого-то… монстра… Он набросился на меня… Он изнасиловал меня, Миша… Ты можешь сразу бросить меня… Но я ни в чем не виновата. Он физически был сильнее меня, как ты сам понимаешь…

– И как же ты его убила? – Он смотрел на нее недоверчиво, не мигая. Видно было, что он потрясен. Трясущейся рукой он ослабил галстук на шее…

– Я лупила его всем, что было под рукой…

рядом с постелью…

– Это было в спальне? – Голос его прозвучал как-то глухо, неестественно.

– Да… Я, ничего не соображая от страха и боли, схватила вазу и ударила ею ему по голове… На вазе – кровь. Я потом брала эту вазу в руки… Там везде отпечатки моих пальцев…

– Ты уверена, что убила его?

– Мне показалось, что он не дышит…

– Поехали… Ты не заплатила? – Он кивнул в сторону официанта.

– Нет. Не успела… Я выпила две рюмки водки, Миша. Но легче мне от этого не стало… Что делать, Миша?

– Ладно, разберемся, – сказал он жестко. – Но ты… ты ведь не хотела?

– Миша… Прошу тебя, не унижай меня… Если бы я этого, как ты говоришь, хотела, разве стала бы я тебе об этом рассказывать? Или, тем более, бить его… убивать?..

Она не помнила, как они ехали домой. В машине молчали. Она понимала, что Миша сейчас рисует в своем воображении сцену насилия, что он страдает при мысли, что его жену унизили, и еще не уверен в том, что Иван способен на такое, не говоря уже о том, что она убила его, что он мертв… Вероятно, думала она, он на что-то еще надеется… И как муж, и как адвокат.

– Я боюсь туда подниматься… – заскулила она, когда машина въехала во двор. – Пожалуйста, иди сначала один… А вдруг его там уже нет, он встал, потер ушибленную голову и отправился домой?

– И такое тоже может быть… Хорошо, сиди в машине и никуда не уходи…

И он ушел. И его не было целую вечность… Хотя на самом деле прошло не так уж и много времени – ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы сделать то, что он сделал…

Он вернулся, помог ей выйти из машины и сказал, что ей нечего бояться. Что она не одна, что у нее есть муж, который никогда в жизни не бросит ее в трудную минуту, что он ее любит всем сердцем и не представляет, как он вообще жил без нее, и что он верит, что она ни в чем не виновата… Что это он сам, Михаил, виновен в том, что приблизил к своей семье постороннего, в сущности, человека…

Словом, он говорил все то, что она хотела бы от него услышать.

Он взял ее за руку, и они вместе поднялись в квартиру. Она, почти зажмурившись, перешагнула порог спальни, где вместо трупа Ивана увидела свернутый в рулон ковер.

– Он действительно мертв… – сказал Михаил. – И мы могли бы вызвать милицию и все объяснить, но боюсь, что ты не выдержишь этого… Ведь тебя непременно посадят в камеру предварительного заключения. Ты окажешься среди преступников… К тому же будет трудно доказать, что ты избавилась от насильника…

– Миша, я же твоя жена, жена адвоката, я кое-что знаю и понимаю… Следы изнасилования… после всего, что произошло, я не мылась… – Она густо покраснела. – Так что еще не поздно сделать экспертизу, это лучше, чем потом всю жизнь жить в страхе перед разоблачением…

– Я

слишком хорошо знаком с этой машиной… правосудия… – презрительно фыркнул Михаил. – Слишком уж много народу она подавила… А так об убийстве будем знать лишь мы – ты и я. Ты же понимаешь, что никто больше об этом никогда не узнает…

– И куда мы его денем?

– Спрячем в надежном месте… Я знаю такие места, куда даже грибники не заходят… Ночью отвезем труп, вот и все.

– А если нас остановят?

– Скажи, ты помнишь, чтобы меня в последнее время останавливали?

– Нет.

– Тогда почему же сегодня ночью нас непременно остановят?

– Потому что все так и происходит… Случайно… Мне страшно, Миша…

– Скажи, ты любишь меня? – вдруг спросил он. Она была потрясена этим несвоевременным, как ей показалось, вопросом.

– Конечно, ты же знаешь… Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Потому что сегодня к тебе прикоснулся другой мужчина… И мужчина этот, как я и подозревал, был влюблен в тебя… ты не осуждай его… Он просто не мог совладать со своими чувствами, и это не преувеличение… У нас, у мужчин, желание более сильное, чем у женщины… Он потерял контроль над собой. И это неудивительно…

– Что неудивительно?

– То, что он любил тебя… Я видел, какими глазами он на тебя смотрит, как он ждет, когда мы пригласим его в гости… А ты, неужели ты никогда не чувствовала, что он неравнодушен к тебе? Что он желает тебя?

– Нет, не чувствовала… Но если ты знал, почему не объяснился с ним? Почему не запретил появляться у нас? Тем более что ты так хорошо разбираешься в мужчинах и их поступках… Разве не мог ты, взрослый человек, с таким жизненным опытом, предугадать последствия?! Тем более что мы говорим сейчас о твоем лучшем друге…

– Лучший друг… Самый близкий друг… На что он надеялся? Он что же это, думал, что у нас с тобой ничего не получится? Что если я старше тебя, то наш брак временный, некрепкий, который легко разрушить?

Катя вдруг подумала, что Михаил впервые озвучил то, что его, быть может, мучило какое-то время, когда они еще только начинали жить вместе. Он все это осознавал – и разницу в возрасте, и многие-многие другие вещи, на которые Катя старалась не обращать внимания, – и переживал, делая между тем все возможное, чтобы их брак состоялся. В сущности, если разобраться, то единственным белым пятном в их супружестве оставался (для Кати, во всяком случае) вопрос интимных отношений. Тот факт, что она не получала от близости с мужем удовольствия, был для других пар существенным, важным – от этого недопонимания, недочувствования распадались многие, известные Кате браки… А она терпела, старалась этого не замечать. Так, может, каким-то непостижимым образом об этом стало известно Ивану? Может, она, сама того не понимая и не осознавая, вела себя так, что это было видно? Нет… Все это глупости. Она не могла не выглядеть счастливой женщиной. Она была счастлива в браке, и точка. И она спокойно все эти годы обходилась без всего того, чем жили другие женщины… Пусть она чего-то недополучала, зато ее брак был надежен, а муж относился к ней с превеликой нежностью и уважением.