Серебряная лоза

Бонс Олли

— Мы не трусы! — воскликнул светловолосый парнишка, до того молодой, что его можно было назвать мальчиком. — Пусть Ульфгар сгинет!

— Молчал бы, — одёрнул его бородатый мужчина постарше. — Мы тут не так и плохо жили...

— Вы справлялись только благодаря папаше Нику, — твёрдо сказала Брунгильда. — Уж мне известно, как он заботился о своих работниках. Такую щедрую плату ещё поискать, в теплицах и на пивоварне хотели бы трудиться многие, если бы мест хватало. И папаша Ник — не союзник Ульфгару.

— Так что ж нам

делать-то? — спросил кто-то из толпы.

— Пересидим! — выкрикнул кто-то.

— Погоним хоть стражников, — сказал кто-то ещё.

— А где ж папаша Ник, почему позволил нас запереть? Он хоть жив-то?

— Скорее всего, направился в город Пара, — ответила Брунгильда. — Он давно хотел поквитаться с правителем.

— Я тоже хочу в город Пара! — раздалось из толпы. — Вы хоть нос наружу совали, что с миром-то стало, видели? С каждым годом всё хуже. Я не хочу остаток жизни стыдиться, что просидел на задворках, когда другие добивались перемен!

— Тогда идите к дому папаши Ника, — приказала Брунгильда, — берите экипажи, которые там стоят, и прорывайтесь через ворота. В городе Пара отыщите «Ночную лилию», спросите Ловкача, и для вас найдут дело под силу. Там же получите оружие, если не раздобудете раньше.

Толпа с рёвом хлынула наружу. Хитринку чуть не унесло, хорошо хоть Гундольф успел придержать.

— Ты форму-то сними, — посоветовал напоследок седой рабочий с согнутой спиной. — Не то угодишь под пулю. Разбираться уже не станут.

Гундольф послушно потянул куртку, и Брунгильда взялась ему помогать.

— Не надо, — сказал он, отворачиваясь.

— Ты с одной рукой, не спорь, — отрезала она. — Теперь за остальными, живо! Сейчас у дома Эдгарда поднимется шум, нам нужно успеть проскользнуть внутрь.

Выйдя во двор, Гундольф первым делом покосился в сторону переулка, где на Хитринку напали. Там лежало неподвижное тело, зачем-то прикрытое сверху курткой, и поодаль ещё одно.

— Ну ты зверь, — сказал Гундольф Брунгильде. В голосе его, правда, не было ни удивления, ни восхищения, а только что-то похожее на печаль с осуждением вперемешку. — Где стрелять-то так выучилась?

— Уж нашла учителей, — усмехнулась та. — Подумала, в жизни пригодится, и как видишь, оказалась права.

— А я тебя, выходит, совсем и не знал, — со вздохом сказал Гундольф. — Где же та девочка, которая любила цветы и не могла сдержать слёз в театре, если пьеса оказывалась печальной?

— Та девочка, — жёстко сказала Брунгильда, — рыдала бы сейчас от страха, запертая вон там, под замком, потому что не смогла бы дать отпор. А может, она и вовсе бы сюда не добралась.

— Или она не оказалась бы тут, — возразил её собеседник. — Не влезла бы во всю эту грязь.

— Я давно уже не та девочка, Гундольф, — отрезала Брунгильда. — Прекрати пытаться разглядеть её во мне. Не время для разговоров, идём.

И она так стремительно зашагала вперёд, что

пышные юбки зашумели, обвивая её щиколотки. Хитринка двинулась следом, недоумевая, отчего это Гундольф недоволен. Она и сама хотела бы стать хоть чуточку смелее и выучиться стрелять как следует. Правда, потом остаток жизни молилась бы, чтобы это ей никогда не пригодилось.

У входа в «Усы Гилберта» между тем стало оживлённо. Одну машину уже завели, и она медленно пробиралась сквозь толпу. Несколько людей Эдгарда, расставив руки, пытались остановить рабочих, но те не внимали уговорам.

Никто даже не обратил внимания, что трое зашагали вниз по ступеням.

В зале у стойки сидели двое. Они прервали беседу и оглянулись на вошедших.

— Что творится-то? — спросил один. — Отчего шум?

Он весь ушёл в созерцание платья Брунгильды и потому даже сразу не заметил ружья. Лишь когда оно поднялось выше, закрывая ему обзор, человек удивлённо поднял брови.

— Сидите, — насмешливо сказала Брунгильда, — и не шевелитесь. Мы не к вам.

И они зашагали к двери на лестницу, причём Брунгильда ухитрялась идти спиной вперёд. Те двое за стойкой обмерли, и пока их не скрыла захлопнувшаяся дверь, так и не шелохнулись.

— Вы вперёд, — сказал Гундольф, — а я прикрою, если эти захотят догнать.

Хитринка взлетела по лестнице, опередив всех. В коридоре было пусто.

Она толкала и дёргала каждую дверь, но находила лишь безлюдные комнаты.

— Прохвост! — закричала она. — Каверза, эй, вы тут? Карл!..

— Погоди, не поднимай шума!.. — зашипел Гундольф за спиной.

Но Хитринка уже услышала знакомый голос за одной из дверей впереди. Она подбежала и дёрнула — дверь была заперта, требовался ключ.

— Сестрёнка, это ты? — послышался приглушённый дверью голос Прохвоста.

— Это я, я! — радостно ответила она. — Ты в порядке?

— Отойдите от двери, — скомандовал Гундольф. — Попробую выбить.

— У тебя не получится! — донёсся голос Каверзы изнутри. — Слишком прочная. У вас найдётся что-то, что сойдёт за отмычку?

Брунгильда вытянула пару шпилек из волос, присела и сунула под дверь.

— Сойдёт? — спросила она.

— Красота! — донёсся ответ.

И почти сразу в замке зашуршало.

— Эй, а ну стоять! — разнёсся крик на весь коридор. Те двое не остались за стойкой, они отыскали оружие и теперь шли вперёд.

— Без глупостей! — произнёс один из них. — Вот вообще не хочу стрелять, но вы лезете, куда не стоит. Отойдите, а? Этих мы и так завтра выпустим и вреда им не причиним.

В замке зашуршало громче и щёлкнуло. Дверь открылась, и Хитринку тут же затянуло внутрь.

— А, вы хотите присоединиться? — донеслось из коридора, в то время как Каверза уже передала Хитринку дальше, в руки Прохвоста. — Так заходите, гостями будете! Кормят у нас хорошо. Только оружие оставьте у двери.