Серебряная пряжа
Шрифт:
— Идем, — говорит, — дальше…
Пришли они в третий склад, где полотна штабелями сложены. Купец объясняет:
— Эта марка похуже прочих. На паруса не годится, напора не выдержит. Да для меня беда невелика: пойдет на портки да сарафаны, мужики с бабенками износят. Ну, конешно, и цена на такое полотно дешева.
— А какая цена?
Купец рукой махнул:
— Что зря толковать. Не погодится на паруса.
Фемер свое думает:
— Если такой парусины закупить, то в карман как раз половина царевых денег закатится.
И хоть ясней ясного, что товаришко поганый,
— Отсчитывай, — говорит, — вот этот сорт.
У купца глаза на лоб. Он было урезонивать покупателя начал. Знает — царская покупка, тут не шути.
— Дешевый товар не след на военную надобность совать. Я хоть и купец, а в толк беру: на войне люди не в бабки играют. Да и царю не полюбится. Царь-то, чай, с головой.
А немец и слушать не хочет.
— Я приказываю: отсчитывай, который подешевле.
Закупил плохое полотно, половину денег купцу уплатил, другую половину в платок завернул, отошел к забору и себе за пазуху сует. Ан, как раз и заявился его кучер, наш-то ивановский солдат. Заприметил он, что немец деньги прячет. Вытянулся и, как полагается, отбарабанил:
— Ваше благородие, явился по вашему приказанию вовремя.
Стал генерал перед солдатом выкручиваться. А парень тоже был не дурак, знал он этого Фемера, помнил, как тот солдат голодом морил, по морозу босиком в походы водил и на краденые деньги себе дворцы возводил.
— Моя шуба блоха пригаль. Я ловиль, ловиль, — говорит Фемер.
А сам деньги подальше сует.
Не успел немец опомниться, как Иван к нему руку за пазуху сунул, деньги нащупал и закричал:
— Поймал, поймал. Сейчас вытащу, только локтем не прижимайте.
Генерал инда побелел, прыгнул от солдата в сторону. Обозлился он на Ивана. А потом пошел всякие причины нагонять. С кулаками лезет.
— Почему половина часа прогулял? Так мы можем война проиграть: опоздаем паруса поднять.
Ишь какую статью подогнал, вроде как через Ивана все государство погибнуть может.
И велел без останову гнать к Питеру. Иван на козлах покачивается, генерал ему в спину глядит и все думает, как от солдата этого избавиться. Подкупить? — Вроде как не согласится. Лучше всего поклеп на солдата взвесть и в острог упрятать. Потому что, если солдата не упечешь, — сам сядешь: у Ивана глаз острый, память крепкая.
На том и порешил немец.
А царь Петр по берегу с утра до ночи похаживает, в подзорную трубу на дорогу поглядывает, все ждет, не покажется ли обоз из Иванова. Солнце стало по-весеннему припекать. Того и гляди, реки вскроются.
Наконец, дождался. Обрадовался, навстречу выехал. Солдату так ли уж хочется слово сказать Петру, да не знает, как и подступить — вокруг генералы толпой. Да и Фемер с Ивана глаз не сводит, говорит своим солдатам:
— Посадите мово кучера под замок в одиночну камеру да никого к нему не подпускайте. И чтобы караульные его не слушали, — он не в своем разуме. А которые караульные его слушать станут, тем плохо будет.
Посадили солдата ивановского в каталажку.
Царь услышал про это, спрашивает Фемера:
— За что ты на своего кучера прогневался?
— За то, —
Петр поверил генералу и решил:
— За самовольную отлучку наказать, да не забывать, что солдат был исправный и в ратном деле ревностный.
Дали приказ корабли снастить. Утром, чуть свет, обошел царь все воза, все полотна самолично обследовал. Крикнул корабельных мастеров и так, милок, хитренько повёл:
— Что вы, мастеровые люди, скажете: пойдут ли такие полотна на паруса? И будут ли они прочнее парусов шведских? Посоветуйте. Ум хорошо, а два лучше.
Корабельные мастера в один голос отзываются:
— Полотна неважные, на таких парусах далеко не уплывешь.
Петр на Фемера покосился.
— Правильно вы сказали, мастеровые люди. Под такими парусами мы плавать не собираемся.
Фемеру и крыть нечем, бормочет немец:
— Я умом руководствовался, я рассудил…
Петру эти слова не понравились.
— Умом? Ах, ты, плут! Погоди я твой ум проверю…
Только из головы нейдет, как пророн исправить? Парусов хороших нет, а время не ждет. Что делать?
Немец выслужиться хочет, снова сунулся:
— В России никогда хороших полотен не ткали. Мой совет — снарядить купцов и послать за моря в Силезию. Умней ничего не придумаешь.
Осерчал Петр:
— Опять ты со своим умом лезешь? Наши тульские кузнецы блоху подковали, а ивановские ткачи, я знаю, той блохе платье сшить могут. А ты советуешь к немцам за парусами ехать? Советы я твои выслушал и забыл. Ум твой хочу испытать. Что-то не в меру ты им похваляешься. Даю три загадки, отгадай. Первая загадка такова: в чем человек нуждается, когда на свет появляется?
— А это совсем ясно: человек нуждается в повивальной бабке! — отвечает Фемер.
Петр посмеялся:
— Не то, не то!
Вторую загадку дает:
— Чем солдат запасается, когда в поход собирается?
Фемер опять попал пальцем в небо:
— Деньгами, ваше величество, зольдат запасается.
— Третья загадка: скажи мне: без чего на тот свет не пускают?
От этой загадки немец совсем втупик встал. Молчит.
— Где ж твой ум? — говорит Петр. И велит денщикам.
— Отведите-ка его в каталажку.
Повели немца куда приказано. А там солдат Иван похаживает, с тоски-кручины песенки про ткачей ивановских попевает. Парень он был веселый, никогда не унывал. Достал грамотку, написал:
Простой солдат. Даю совет. Умом богат, А денег нет.Высунул Иван руку сквозь решетку, приклеил ту грамотку над острожным окном. Пусть-де люди читают.
Вот, в ту каталажку, где сидел Иван, и привели его начальника на хлеб, на воду. Сидит немец в углу на соломе и думает: «Как же мне царевы загадки разгадать, своим умом царя удивить, богатства своего не лишиться, украденой казной попользоваться?» И ничего-то он придумать не может.