Серебряная пуля
Шрифт:
Я мысленно рассмеялся, представив, как сейчас навострили уши те, кто сидят на прослушке. А в том, что подвал наши похитители никак не могли оставить без «жучков», я был почти уверен. Что ж, поиграем, господа хорошие…
— Именно так, дружище. А иначе зачем бы им устраивать на меня охоту? И за эту информацию я попробую выторговать себе и тебе жизнь. Это главное. Все остальное дерьмо и щепки.
— Но, получив нужное, они могут преспокойно отправить нас в преисподнюю.
— Мне кажется, им не нужны лишние трупы, — ответил я с излишней уверенностью, играя роль
Последнюю фразу я сказал громко и отчетливо. Пусть слушают. И услышат. Это был наш с Пехой шанс. Возможно, единственный верный шанс, если я правильно истолковал ситуацию. Живых свидетелей Воловик (а мы точно были в его застенке) старается не оставлять.
— А что это? — доверительным шепотом спросил Пеха.
На какой-то миг меня переклинило. Неужели Пеха — подсадная утка?! Зачем ему знать то, что не положено? Ведь он далеко не мальчик, дабы понять, что информация, которой я обладаю, смертельно опасна. Лишние знания обременяют человека, особенно постороннего и тем более в данном конкретном случае. Уж мне ли не знать это…
— Узнаешь, — ответил я коротко. — В свое время.
Пеха умолк и обиженно засопел. Чудак человек…
Я, можно сказать, от края могилы его оттаскиваю, а он этого не хочет понять. Даже если Пеху используют, все равно ему не нужно знать про амулет. Как бы там ни было, но я по-прежнему испытывал к нему самые добрые чувства, потому что не забыл, сколько раз Пеха прикрывал мою спину в бою. Бывают в жизни разные обстоятельства, когда человек вынужден поступать против своей воли и даже совести. Увы, человек несовершенен и грешен. Как это говорится в Священном Писании: не судите сами и не судимы будете…
Долго засиживаться в подвале нам не дали. Спустя приблизительно час после моего, с позволения сказать, «пробуждения» звякнули засовы, и в подвале загорелся свет. Оказалось, что он достаточно обширен и в нем свалено как попало разное барахло: какие-то ящики, винные бочки, мотки проволоки — словом, всевозможный хлам. Но ни одной увесистой железяки, которую можно было использовать в качестве оружия, я не заметил. Предусмотрительные, гады, подумал я с ненавистью и воззрился на двух здоровенных «быков» при полном параде — камуфляжные костюмы, тяжелые армейские ботинки явно американского образца и стволы под мышкой.
— Ты! — ткнул один из них пальцем в мою сторону. — Поднял задницу — и на выход!
Я молча повиновался.
— Только, смотри, без шуток! — подал голос и второй. — Иначе, падло, уроем.
При этом он многозначительно помахал перед моим носом уже знакомым мне шокером.
— Держись, Алекс! — крикнул Пеха.
— Заткни хайло, чушкан! — рявкнул первый «бык». — Иначе сделаем из тебя отбивную.
Меня повели длинным коридором, а затем по дубовой лестнице мы поднялись на второй этаж. Комната, в которую меня бесцеремонно втолкнули, была светлой, просторной и не шибко меблированной: стол, возле него офисное кресло-вертушка, несколько стульев,
Повинуясь конвоирам, я сел на стул и приготовился к худшему — мне очень не понравился этот кабинет. Я не был настолько необразованным, чтобы не знать, какие методы применяются во время допросов. В том числе и медицинского плана. А меня привели сюда явно не для дружеской беседы.
Ждать пришлось долго. Я совсем извелся, ожидая своих палачей (а кто еще мог явиться для «беседы» с жертвой, предназначенной к закланию?). Видимо, долгое пребывание в подвешенном состоянии было приемом для подавления моей воли.
Наконец позади мягко щелкнул замок входной двери, и в кресле угнездился человек чиновной наружности в дорогом фирменном костюме: маленькие оловянные глазки, рыжие кустистые брови, плохо замаскированная спесь, буквально въевшаяся в складки лица, небольшой животик, прикрытый модным галстуком в косую полоску, и холеные руки с короткими пальцами-сосисками. Конвоиры стояли за моей спиной и сопели, как два борова, — только не хрюкали.
— Тэ-экс… — Человек в кресле оглядел меня с пристальным вниманием каннибала, который прикидывал, как лучше приспособить очередную добычу на костер. — Вот мы какие…
— Почему меня бросили в подвал? Кто вы? — Это был дежурный вопрос, и я просто обязан был его задать, иначе спектакль, который организовал этот хмырь с оловянными глазками, получился бы скомканным, а правила игры нужно соблюдать.
— А вы не знаете?
— Скажем так — догадываюсь. Хотя не имел чести лично вас лицезреть. Я так понимаю, вы Афанасий Максимилианович?
— Точно так… — Воловик (а это был он) благосклонно улыбнулся. — Вы удивительно проницательны.
— Так это вы мне звонили?
— Нет. У меня есть люди, которые занимаются подобными вопросами.
— Понятно. Но не все.
— Что вас смущает?
— С какой стати мне сразу зачитали приговор: не отдашь — уроем?
— Так ведь вы крепкий орешек. С людьми вашего склада держаться нужно пожестче. Или у вас возникли сомнения насчет того, что было сказано?
— Что вы, что вы! Организация у вас серьезная. Как говорится, фирма веников не вяжет. Я был абсолютно уверен, что слов на ветер вы не бросаете.
— Наверное, поэтому носили с собой пистолет?
С этими словами Воловик достал из верхнего ящика стола мой ТТ, повертел его в руках и вернул обратно.
— Вы удивительно догадливы. — Я мягко улыбнулся. — Предупрежден — значит вооружен.
— Но, как видите, пистолет вам мало помог.
— Да уж… Как сказал один литературный персонаж, и на старуху бывает проруха. Кто же мог знать, что у вас такие соблазнительные подручные.
Воловик коротко хохотнул и сказал:
— Скоро вы сумеете оценить способности Анжелы в полной мере. Она удивительно изобретательна.