Серебряная Роза
Шрифт:
– Как трогательно. Прямо Ромео и Джульетта, – протянула Велан, о которой Роуз совершенно забыла. Мара подошла ближе и с брезгливостью смотрела на плачущую девушку. – Это будет тебе уроком Сент-Джеймс, никогда не переходить дорогу Маре Велан. А теперь «Джульетте» пора следовать за своим «Ромео».
Розамунда подняла лицо и взглянула на девицу, наставившую свой пистолет на неё. Но девушка не видела оружия, её взгляд, был прикован к той, которая ранила Дерека…которая убила его! Которая убила их обоих! На ту, для которой не было ничего более важного, чем деньги и власть. На ту, что без зазрения совести преступила закон оборотня и человека,
Тело девушки окутало сияние, словно одев в прозрачные одежды, сотканные из лунного света. Длинные словно струящееся серебро, волосы развевал ветер, а глаза Розамунды вспыхнули и загорелись, потусторонним холодным светом, став бездонными как вечность. В них отражалась сама суть мироздания, и таились тайны, которые не подвластны человеческому разуму.
«Розамунда» мягко поднялась и сделала шаг к, замершей с приоткрытым от изумления ртом, Велан, всё ещё державший наставленный на нёе пистолет.
– Это что такое? Что за световое представление Сент-Джеймс? – заикаясь, проверещала Мара, начав отступать. Голос её повысился на октаву, выдав явный испуг девицы.
– Ты, та, что попрала законы детей Луны, опустись на колени, – заговорила Роуз голосом холодным, как льды Арктики, пробирающим до костей, властным и дышащим такой невероятной силой тоном, что было ясно, что он не принадлежит человеческому существу.
– Чего? Да ты сума сошла! Я не встану перед тобой, маленькой, себялюбивой дрянью на колени!
– Имя Мне – Мать всех оборотней, Прародительница людей с сущностью зверя и Я приказываю тебе Тамара Элизабет Велан – встань передо Мной на колени! – возвысила голос Роуз, с гневом взглянув на Мару.
Ноги высокомерной красавицы в тот же миг подкосились и она, вскрикнув, рухнула на колени перед возвышающейся над ней девушкой. Позабытый пистолет выпал из ослабевшей руки. Вся бравада Мары тот час испарилась. Она смертельно побледнела, с ужасом глядя на Розамунду.
– Это невозможно… – прошептала Велан.
– Я не вмешиваюсь в дела Своих детей без надобности, давай им право распоряжаться своей жизнью. Но ТЫ, хладнокровно и расчётливо, без зазрения совести, пролившая кровь невинного человека, преступившая закон людей, и оборотней. Виновная в смерти собрата и задумавшая ещё одну гибель, заставила пробудиться Меня, – вела дальше свою речь «Роуз», или точнее Прародительница, говорившая через неё. – И Я здесь, что бы вынести тебе приговор и наказать за твои бесчинства!
– Нет! Нет! Я не виновата. Это Сент-Джеймс, это она вынудила меня! – истерично закричала Мара.
В это мгновение раздался мягкие удары десятков лап по земле и из леса, тяжело дыша выбежала стая волков. Впереди был вожак, смолянисто чёрный волк – Эрик таки привёл оборотней.
– Эрик, Эрик! Оттащи от меня эту психопатку! Она мне угрожает! – тут же бросилась, Велан было к нему, но тело ей перестало подчиняться, и она так и осталась стоять на коленях.
«Мара?
«Розамунда» оторвала взгляд от коленопреклоненной Мары и взглянула на стаю. Вмиг стало удивительно тихо. Только ветер шумел в ветвях деревьев. А волки друг за другом начали опускать головы в поклоне. Удивительная мощь стоящего перед ними существа в облике Розамунды Сент-Джеймс, достигла каждого из них, вызвав в сердце суеверный страх и одновременно благоговенье, заставляя немедля выказать своё уважение и готовность беспрекословно подчиняться.
– Тамара Элизабет Велан, – вновь переключила на девицу своё внимание Прародительница. – Слушай же свой приговор! Тебя не имеющую чести, достоинства и благородства, отрекшуюся от человечности, я обрекаю на участь хуже, чем смерть – всю оставшуюся тебе жизнь, ты будешь скитаться в облике зверя! Лишенная всего того, что так радовало тебя! Без возможности, когда-либо, принять человеческий вид! Ни одна стая не примет тебя, никто не признает. Всюду ты будешь изгнана! Каждое полнолуние, твое тело будет ныть от невыносимой боли, так как у тех, кого ты называла «грязнокровками»! – каждое слово, словно камнем, обрушивалось на голову Мары, заставляя её склоняться, всё ниже и ниже, пока девица не распростерлась ниц. – Да будет так! – произнесла Прародительница и прикоснулась к Маре.
– Нет! – дико закричала девица. – Пожалуйста, не надо! Пощадите!
Когда пальцы «Роуз» коснулись Велан, та начала кричать, ее крик был полон боли, и он продолжался всё то время, пока её тело менялось. И каждая метаморфоза приносила ей невыносимое страдание. Менее чем через минуту перед «Розамундой» вместо Мары, уже стояла чёрная волчица. Только выглядела она не как опасная хищница, гордый и великолепный зверь, а как нашкодивший пёс. Она вся тряслась и надрывно скулила.
– А теперь прочь! – небрежно махнув рукой, приказала «Роуз».
Стая расступилась, освобождая путь и Велан опасливо оглядываясь, поджав хвост, стремглав бросилась в лес и вскоре растворилась во тьме.
А Прародительница подошла к распростёртому на земле телу Дерека, опустившись рядом с ним.
Из глаз девушки вновь заскользили слезинки. Это плакала сама Розамунда. Её горе и боль прорвались наружу, когда она увидела своего любимого.
«Всё будет хорошо»- ответила ей мысленно Мать оборотней, успокаивая девушку.
Нежно вытерев багряные полосы, расчертившие лицо парня, Прародительница улыбнулась.
– Ты будешь жить Дерек Дрейк – храбрый юноша, столь многое поведавший на своём жизненном пути. У оборотня две жизни: человека и зверя. Мара Велан была лишена за свои преступления жизни человека и будет справедливое, если Я отдам её тебе… – наклонившись к лицу парня, Прародительница вдохнула ему в губы пульсирующий сгусток света, и сердце в груди парня мгновение спустя сделало свой первый удар. – А от себя дарую сущность чистокровного оборотня, что бы ты был хранителем Розамунды, избранной Мною, дабы нести послание, всем детям Луны и помогать им жить в мире! Вам двоим, предстоит многое совершить. Так пробудись же Дерек Дрейк! – возвысила она голос и её ладонь накрыла лоб парня. Сделав резкий вздох, Дерек медленно открыл глаза… глубокого лазурного цвета, как до обращения.. Взгляд его постепенно становился осмысленным.