Серебряная роза
Шрифт:
Ариэль приподняла голову, но теперь свое занятие продолжали ее пальцы.
— Я плачу свой долг, — сказала она приглушенным одеялом голосом, но Саймон расслышал в ее тоне наслаждение.
— Могу я внести некоторое разнообразие? — осведомился он.
— Это как?
Голова Ариэль покоилась теперь на животе Саймона, теплое дыхание касалось его кожи. Ее язычок нежными, легкими прикосновениями ласкал его плоть.
— А вот так.
Он руками раскинул ноги Ариэль в стороны, приподнял ее бедра и уложил жену так, чтобы иметь возможность тоже ласкать ее в такт ее влажным ласкам.
— Ох! — пробормотала Ариэль с ноткой изумления
Утро было морозным, трава покрылась толстым слоем инея, но высоко в бледно-голубом небе белели облака, из-за которых пробивались слабые лучи солнца. Поверхность реки затянулась тонким слоем льда, а в небольших полыньях плавали беззаботные утки. На противоположном берегу реки на одной ноге стояла цапля; когда охотники с соколами выехали на берег, она вытянула длинную шею и испустила негодующий крик.
Сокол на руке Саймона повернул голову на этот звук и впился своими мощными когтями в толстую охотничью рукавицу. В замке не нашлось соколов для всех приглашенных гостей, поэтому на охоту отправилась только небольшая компания — братья Равенспир и несколько их ближайших друзей, в том числе, конечно, Оливер Беккет; Ариэль и приехавшие с Хоуксмуром люди, да еще с дюжину гостей из соседних имений, которые догадались захватить своих собственных соколов.
Белый сокол Рэнальфа, с колпачком на голове, неподвижно сидел на руке своего хозяина, когда охотники выехали к берегу реки. Ариэль была вся охвачена тайной радостью, угнездившейся в каждой клеточке ее души, от которой ей хотелось расхохотаться во все горло.
Она держалась немного в стороне от остальных охотников, наслаждаясь своей отчужденностью, позволяющей ей снова и снова перебирать в душе самые пикантные моменты сегодняшнего пробуждения и того, что последовало за ним. Этим утром все приводило Ариэль в восторг: неожиданное ржание жеребца за спиной; черный зрачок Колдуна у нее на руке, когда он поворачивал голову, присматриваясь ко всему, что двигалось вокруг; ледяная струя воздуха, вливающегося к ней в легкие; нежное тепло солнечных лучей на лице, когда она поднимала его к солнцу. Ариэль наслаждалась радостью, бурлящей у нее в жилах, смеху, который, казалось, застыл у нее в горле, восторгом тела, еще помнящего испытанное на заре наслаждение.
Она то и дело бросала взгляды на Саймона, скакавшего в самом центре группы охотников. Обретя новое знание, она видела, что и он радуется жизни, смеется и шутит с друзьями. Теперь ей представлялось совершенно невероятным, что муж когда-то казался ей безобразным. Ныне она замечала, что шрам на лице даже придает что-то величественное его асимметричным чертам. Нос с горбинкой, массивная челюсть, ироническая усмешка, густые заросли бровей так гармонировали с выражением уверенности в себе, написанным на его лице. И пусть теперь Ариэль знает, что физическая немощь, как он считал, порой становится причиной его неуверенности и едкой самоиронии. Но ни разу ей не приходилось замечать у Саймона сомнений в правильности своих убеждений или намерений.
Поток ее мыслей внезапно был прерван — Саймон сделал быстрое движение рукой. Его сокол тут же взмыл в голубой простор, расстилающийся над плоской равниной, и устремился к маленькому пятнышку дичи, так что Ариэль подивилась, как это Саймон заметил его. Ее муж, видимо, обладал удивительно острым зрением и невероятно быстрой реакцией,
Но теперь сокол приблизился почти вплотную к своей добыче. Все охотники следили, прищурив глаза от солнца, за драмой, разыгрывавшейся перед ними. Жертва металась в небе из стороны в сторону, но сокол повторял каждое ее движение, казалось, лениво взмахивая крыльями, словно забавляясь ее страхом. И в какое-то мгновение сокол бросился на свою жертву, сложив крылья и вытянув вперед лапы; хищник прочертил своим темным телом голубизну неба, и жертва исчезла, словно растворившись в прозрачном воздухе.
Потом сокол снова взмыл вверх, как будто совершая круг почета перед следящими за ним зрителями. Он поймал восходящий поток воздуха и плавно спланировал в нем вниз, словно смеясь над грузными, привязанными к земле существами, смотрящими на него с берега реки.
Саймон тронул коня и выехал из группы охотников. Он спокойно сидел в седле, глядя вверх, подняв обтянутую толстой рукавицей левую руку, чтобы принять сокола.
— У тебя есть угощение для Путника? — негромко спросила мужа Ариэль; голос ее все еще звучал хрипловато от испытанного волнения.
— Да, — ответил Саймон, не отрывая взгляда от планирующего вниз сокола, и отстегнул с пояса кожаный кисет.
Сокол снизился и, медленно взмахивая крыльями, летел над рекой. Потом резко развернулся и, крепко сжимая в лапах добычу, заклекотал и аккуратно приземлился на поднятую руку Саймона.
Тот осторожно высвободил у него из лап добычу и опустил ее в притороченный к седлу ягдташ. Сокол внимательно следил за тем, как его хозяин двумя пальцами достает из кисета кусочек куриной печени. Вот он протянул его сидящему на руке соколу…
Краем глаза Ариэль успела поймать взмах темных крыльев еще до того, как клекот белого сокола Рэнальфа заполнил все пространство вокруг. Он устремился к кусочку мяса в пальцах Саймона, вытянув вперед когти, готовый рвать и терзать все, что встретится ему на пути. Кусочек мяса был как раз на уровне лица Саймона.
Ариэль хлестнула птицу своим стеком, попав ей по спине. Негодующий клекот сокола потряс воздух. Сбитый с пути, он развернулся к ней, выкатив налитые кровью глаза и раскрыв страшный клюв. Ариэль снова изо всех сил хлестнула птицу стеком, и сокол упал на шею ее лошади, вонзив когти ей в холку. Кобыла от неожиданности и боли громко заржала и подкинула зад, и Ариэль, вылетев из седла, упала на берег реки. Тонкий лед под ней треснул, и молодая женщина провалилась по пояс в ледяную воду.
В руке Саймона блеснул какой-то металлический предмет. Испуганное ржание кобылы оборвалось. Сокол тяжело рухнул на землю: из серых перьев на его груди торчал небольшой охотничий нож Саймона. Кобыла тряслась всем телом: из глубоких ран на ее холке стекала кровь.
Саймон с проклятиями, досадуя на промедление, развязал ремешки и сунул сокола груму. Он поспешно спрыгнул с лошади, но его друзья подбежали к реке раньше его.
Джек пробился сквозь кашу из снега и воды к Ариэль, которая стояла по пояс в воде с побелевшим от ужаса лицом и остановившимся взглядом, и протянул ей руку. Несколько секунд она не замечала ее, но потом обеими руками схватилась за руку Джека и дала ему возможность подтащить себя к берегу. Зеленый костюм для верховой езды, потемневший от пропитавшей его воды, облепил Ариэль ноги, сковав ее движения.