Серебряная роза
Шрифт:
Глава 21
Саймон направился прежде всего на кухню. Если Ариэль и в самом деле вызвали к одной из местных женщин, слуги должны знать об этом. Как только Дорис заметила его, она быстро повернулась и исчезла среди судомоек. Саймон сжал губы.
— Могу я помочь вам, милорд? Что-нибудь подать наверх? — беспокойно спросил его Тимсон.
— Я ищу жену. Вы не знаете, где она может быть?
Тимсон поскреб небритый подбородок.
— К сожалению, не знаю, милорд.
— А разве ее не вызвали в деревню?
Тимсон
— Я только изредка появлялся на кухне сегодня вечером, милорд, — медленно протянул Тимсон. — Но я могу поспрашивать людей.
— Не беспокойтесь. Я уверен, что каждый из них ответит так же.
Саймон направился к двери, ведущей во двор. Похоже было, что домочадцы инстинктивно смыкали ряды вокруг своей хозяйки вне зависимости от того, знали они, что происходит, или нет.
Выйдя во двор, он был вынужден, словно слепой, тростью нащупывать тропинку через огород. Туман был почти непроницаем, в воздухе повисла полнейшая тишина, словно все живое было укутано плотным и влажным одеялом. Ни единого звука не доносилось из конюшни, ни единого лучика света не пробивалось из окошек сквозь густую серо-белую пелену.
Саймон остановился посреди двора, опираясь на трость, и прислушался. Через какое-то время до него донеслись неясные, слабые звуки. Залаяла собака и тут же замолкла. В плотном тумане трудно было понять, откуда именно донесся лай. Он ждал, стоя неподвижно, напрягая все чувства, как порой это приходилось делать на войне, в дозоре, улавливая едва слышное звяканье металла или шелест листьев под ногой, выдающий приближение противника.
Наконец ему показалось, что он услышал какие-то голоса, едва различимые сквозь туман. Подняв голову, Саймон как собака, втянул ноздрями воздух. В таких обстоятельствах было трудно доверять органам чувств перенапряжение могло подвести их. Слишком просто было услышать те звуки, которые хочешь услышать. И все же голоса были. Причем доносились они откуда-то с реки.
Подождав еще некоторое время, Саймон окончательно убедился в правильности выбранного направления и двинулся вперед, тростью нащупывая тропинку, ведущую от конюшни к реке. Ступив на нее, он сразу же узнал ее по затвердевшей на морозе грязи, покрытой сверху льдом. Кое-где лед, однако, был разбит, и осколки льдинок похрустывали у него под ногами: совсем недавно по этой тропинке прошло нечто вроде кавалерийского подразделения.
Он ускорил шаги, сознавая, сколь рискованно делать это, двигаясь почти вслепую, с больной ногой, по обледеневшей тропе. Но голоса звучали громче, хотя он еще не мог различить слов. Какая-то серая тень появилась из темноты и бросилась на него, угодив по плечу.
Покачнувшись от толчка, Саймон выругался себе под нос. Взмахнув рукой, он схватился за росшее рядом с тропинкой дерево и удержался на ногах. Вдруг ему на грудь из темноты снова бросилось
— Сидеть! — скомандовал он гневным шепотом, и собаки сразу же послушно опустились на задние лапы. Глаза их горели желтым огнем, пасти приоткрылись — собаки явно были в восторге от предвкушения такой чудесной игры, в которой он тоже, очевидно, принимал участие.
Но если псы здесь, то где-то поблизости от них находится и Ариэль.
И тут же с реки донесся ее голос, приглушенный туманом:
— Ромул… Рем… куда вас черт унес?
— Ступайте, мамочка зовет, — прошептал Саймон, отталкиваясь от дерева. — Пошли, обрадуем ее.
Над рекой туман, казалось, был еще гуще, но Саймон уже привык к темноте и начал различать смутные очертания предметов вокруг. Следуя за собаками, он вышел на берег реки и в удивлении воззрился на открывшуюся его глазам картину.
В тумане горело несколько факелов; их свет таял в густой пелене, но все же помогал видеть. Все аргамаки Ариэль стояли, плотно сбившись, на берегу реки, рядом с которым на воде виднелись три баржи. Пока он смотрел, несколько человек, стоявших рядом с животными, стали заводить их на баржи.
Тонкая фигурка Ариэль сновала тут и там, успокаивая животных. Не доносилось ни звяканья удил, ни стука копыт по мосткам, когда животных вели на борт. «Им, должно быть, обмотали копыта мешковиной», — догадался Саймон.
Но как могла Ариэль задумать такую грандиозную перевозку и ничем не выдать себя? Весь день она занималась только этим, а он даже не догадался. Да и как он мог что-либо заподозрить, если совершенно не представлял себе, почему она собирается предпринять такое? Стойла в Хоуксмуре были готовы принять весь табун уже через пару недель. Тогда куда же она отправляет их? И зачем?
Но, стоя в темноте, он вряд ли сможет узнать ответы на эти вопросы. Выйдя из-под деревьев, Саймон остановился на пологом берегу.
Собаки опередили его и восторженно залаяли. Ариэль шикнула на них:
— Тихо!
— Надо было запереть их у меня.
Саймон узнал голос Эдгара, и именно конюх первым заметил его.
— Милорд!
Голос его прозвучал без всякого выражения, но Ариэль мгновенно повернулась.
— Саймон!
— Он самый, — кивнул граф Хоуксмур, делая еще пару шагов вперед. — Ты не будешь так добра посвятить меня во все происходящее здесь?
Бессильно опустив руки, Ариэль медленно приблизилась к мужу. Что она могла сказать? Как объяснить то, что он видит?
В неясном свете факелов он прочитал в ее взгляде смущение.
— Ты не должен был приходить сюда.
Эти глупые слова сами собой вырвались у нее, пока она лихорадочно придумывала хоть какое-то объяснение.
— Я уже и сам это понял, — произнес он с мягкой улыбкой, ни на секунду не успокоившей ее. — И все-таки, что здесь происходит?
— У меня нет сейчас времени, чтобы объяснять это. Пожалуйста, вернись в замок.