Серебряная Снежинка
Шрифт:
– Я сказал, пей! – выпалил Тадикан.
– Прости говорящей ее глупость, о принц воинов, – сказала Серебряная Снежинка самым сладким волнующим голосом. Ей было очень трудно переводить полагающиеся по обычаю ее народа вежливые формулы на грубый язык шунг-ню.
– Она всего лишь хочет, чтобы ты воспользовался благами ее напитка, в котором только лечебные травы и вино. – Она поднесла чашку к губам и осушила; шан-ю сделал то же и столь же осторожно поставил чашку на поднос.
– Сын, ты не должен так разговаривать с моей старшей женой, – упрекнул шан-ю. Голос его прозвучал
В замешательстве от неожиданного нападения Тадикана Серебряная Снежинка перебирала край рукава. Если стрелы Тадикана умеют находить цель, то заклинания матери помогли ему найти путь домой.
Может, заклинание привязывает сейчас Куджангу к сыну? И еще более сильное – к Острому Языку?
Если так, то, вероятно, снадобье ослабило эти заклинания. И хоть Серебряная Снежинка испытывала сомнения, думать об этом было приятно. Вскоре Острый Язык подозвала сына, а шан-ю повернулся и заговорил с пожилым воином.
Тень за плечом заставила Серебряную Снежинку повернуться со скоростью, которую ей, несомненно, придал эликсир.
– Ты удивляешься, госпожа, как мой старший брат нашел дорогу домой? – К ее удивлению, Вугтурой после долгого молчания обратился непосредственно к ней. Она пробормотала что-то насчет «силы Эрлика».
– Теперь ты говоришь как подлинная дочь степей, – улыбнулся младший принц. – Говорят… – он заговорил тише, – в этом, как и во многом другом, моему брату помогает его мать. Но говорят также – и это справедливо, – что мы, шунг-ню, находим в степях, которые наш дом, путь с такой же легкостью, с какой житель города передвигается по тесной тюрьме, которую называет своим домом.
Это предостережение или одобрение? Серебряная Снежинка не могла решить. Но одно она знала: сила шунг-ню – не благотворное целительное воздействие снадобий Ивы и не наука Ли Лина. Эти знания ей знакомы, она в них разбирается и знает, что они предназначены для добра. Но волшебство шунг-ню, напротив, смертоносно и непредсказуемо; и те, кто искусно им владеет, ее смертельные враги.
Как только это позволило приличие. Серебряная Снежинка ушла.
Когда она вернулась в свою юрту. Ива внимательно посмотрела на нее.
– Я думала, ты уже убежала, – сказала Серебряная Снежинка служанке, удивленная тем, что слова ее звучат почти как обвинение.
С удивительной покорностью служанка только покачала головой и принялась раздевать госпожу. А когда помогала расплести длинные волосы, положила девушке на лоб узкую ладонь.
– У тебя как будто жар, старшая сестра. Выпьешь настойки? У меня есть ивовые ветви, они помогут от головной боли и лихорадки, – предложила Ива.
– Нет! – резко ответила Серебряная Снежинка и сразу покраснела. – Нет, – повторила она мягче. – Просто в большой юрте слишком жарко. Мне нужно отдохнуть.
– Правда? – Ива подняла свои ровные брови и больше ничего не сказала. Только достала свое зеркало и показала в
– Было слишком жарко, – снова сказала Серебряная Снежинка. – И Острый Язык сожгла на костре какие-то свои ужасные травы. Ты чувствовала их запах? Должно быть, тебе заложило нос. Я хочу спать. – Даже в собственных ушах ее голос показался ей мрачным. Ива помогла Серебряной Снежинке лечь. К удивлению девушки, служанка не выскользнула из юрты, чтобы сменить внешность и провести ночь с братьями в меху. Снаружи послышался лисий лай, Ива подошла к выходу, постояла там, и лай удалился.., и девушка уснула беспокойным сном.
Вокруг нее закружился туман, который постепенно все уплотнялся. Снова стояла она у входа в большую юрту шан-ю. Чувствовала она себя очень одинокой. Ей холодно. Вугтурой… Ива… Соболь… Бронзовое Зеркало.., где все ее друзья и защитники? Она открыла рот, чтобы позвать их, но ветер унес ее слова.
Снова заклубился туман. Она увидела отца, молодого и не хромающего; двигался он крадучись; она никогда не видела, чтобы он так двигался; отец направлялся к табуну лошадей, поймал сильную лошадь и вскочил на нее так, как это делают шунг-ню.
Но он оставил сына, юного сына. Ясно, словно он лежит рядом с ней. Серебряная Снежинка увидела мальчика, увидела его удивленные, печальные глаза. У нее на глазах мальчик пожал плечами, словно забывая об утрате отца, о перемене всей свой жизни. Каково это, думала Серебряная Снежинка во сне: быть сыном плененного врага, верить ему, уважать его? Каково потерять его?
Она застонала во сне. И тут громко, заглушая даже горе, которое она разделила с этим незнакомым мальчиком, загремел барабан духов, призывая ее, призывая их обоих туда, где ждет враг с острым ножом и жестоким смехом.
Серебряная Снежинка проснулась с криком, и потребовалось все искусство Ивы, чтобы успокоить ее.
Весь следующий день она чувствовала себя усталой и слабой. Острый Язык выглядела довольной, как ребенок шунг-ню, которого накормили вареной бараниной так, что он едва не лопается.., довольной она казалась до тех пор, пока Куджанга, заметив, как обвисла его молодая жена в седле, не приказал привести карету и сам заботливо усадил ее.
– Она не рожала; она не пасет стада и не бьет войлок; не охотится и не готовит пищу, – передала Соболь насмешливые слова Острого Языка.., сказанные, впрочем, подальше от Куджанги. – Такая забота о бесполезной разукрашенной неженке.
Дети цеплялись за Соболя – дети Басича и ее собственные.
– Пусть едут со мной, – попросила Серебряная Снежинка, и дети радостно завопили.
Радость детям, отдых от них на день – хоть это она может дать Соболю, которая всегда ей верна. А вот возвращение брата – этого она не может пообещать. Даже Ива не могла узнать ничего о Басиче: братья в меху ничего не говорят об этом. Слишком они молчаливы.
Ночной отдых восстановил ее силы, и на следующий день Серебряная Снежинка попросила свой лук. Одобрительные крики людей Вугтуроя подсказали ей, что она поступила правильно. Прежде чем охотники повернули назад, она подстрелила несколько птиц.