Серебряная свадьба
Шрифт:
Марина молчит.
Ну хорошо. А теперь вы вообще избегаете этих… высоких, как вы говорите, понятий? Боитесь, что ли?
М а р и н а. Может быть.
П о ж и л о й ч е л о в е к. Извините, а чем вы лучше сегодня без них, чем вчерашняя с ними, но как с побрякушками?
М а р и н а. Именно с побрякушками.
П о ж и л о й ч е л о в е к. А может быть, настало время, чтобы вернуться к этим понятиям?
М а р и н а. Мне, наверно,
П о ж и л о й ч е л о в е к. Тогда вспомните, что вы говорили только что. «Предательство, любовь…» Всё серьезные вещи. И вас невозможно разубедить в желании совершить правосудие. Как вы его понимаете. Вы, кажется, сами оперируете этими понятиями, но не хотите в этом признаться…
Дальнейший разговор между Мариной и Пожилым человеком идет в очень быстром темпе и несколько напоминает сцену следователя и обвиняемого.
М а р и н а. Нет, я просто…
П о ж и л о й ч е л о в е к (резко). Говорите правду.
М а р и н а. Я хочу, чтобы…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Только правду.
М а р и н а. Мне кажется…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Вы хотите вернуть его?
М а р и н а. Нет, нет…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Правду!
М а р и н а. Он не имеет права…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Жить без вас? Так?
М а р и н а. Нет, нет… он должен понять, что я… что все вокруг него…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Говорите о себе…
М а р и н а. Я и он… если он забыл, что есть долг любви, близость…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Внимание! Вы сказали — долг!
М а р и н а. Да, да… долг. (Неожиданно что-то поняла.) А ведь он сейчас меня еще больше любит. Больше. Но он гонит от себя это, прячется от этого…
П о ж и л о й ч е л о в е к. А вы не догадываетесь почему?
М а р и н а (тихо). Нет…
Очень медленно гаснет свет, слышна негромкая музыка. Пожилой человек отходит в сторону. На сцене М а к с и м пять лет назад. Он один в комнате. Он не одет и явно растерян.
О т е ц (входя). Ты-что невеселый?
М а к с и м. Волнуюсь, наверно.
О т е ц. Твой доклад в четыре? Хочешь, чтобы я пошел?
М а к с и м. Неудобно.
О т е ц. Что за глупости. Если это интересно, я приду. Сам-то ты как считаешь, интересный?
М а к с и м. Место научного сотрудника он мне обеспечит.
О т е ц. Цинично.
М а к с и м. Я плохо выгляжу, да? Посмотрелся в зеркало и расстроился. Серый какой-то.
О т е ц. Может быть, серый в другом смысле?
М а к с и м. Может быть, может быть… (Почти с нежностью.) А ты все время злишься и не разговариваешь со мной. Ну, папка, не надо. (Обнял
О т е ц (осторожно). А что, даже самому противно?
М а к с и м. Есть факты, много фактов… Мозг подсказывает, что белое — белое, а черное — черное… Но это кажется только мне. Весь институт и все инстанции считают наоборот. И для того чтобы не открывать свой институт… (Засмеялся.) А ты знаешь, как это трудно в наше время, я должен встать на их позиции и признать, что у меня аберрация зрения!
О т е ц. А может быть…
М а к с и м. Вот видишь, какой ты добрый. Ты пытаешься меня даже выгородить. Я знаю, ты хочешь сказать, что я по молодости могу ошибаться. (Невесело.) Я сам хочу в это поверить. И поэтому доклад я написал с чистой совестью. Почти…
О т е ц. А другой путь ты обдумал?
М а к с и м (тихо). Да. И не раз.
О т е ц. Ну и как? Нравится?
М а к с и м. А что же тут может нравиться? Институт — это тоже часть государства. Существует государственное мнение по этому вопросу. Допустим, оно даже неправильно, и идет борьба внутри нашей науки. Но для того чтобы бороться, нужно сесть за этот стол, где тебя хотя бы выслушают.
О т е ц. Дальше.
М а к с и м. Я знаю, что в душе ты со мной согласен. Итак, допустим, я выступаю сегодня со скандальным докладом, завтра передо мной закрываются все двери, и что же дальше?.. Ответь сам.
О т е ц. Дальше ты прощаешься на время, и довольно на долгое, с наукой, занимаешься практикой. Собираешь материалы для нового доклада.
М а к с и м. Так, так… Сколько для этого нужно времени?
О т е ц. Учитывая основную работу, некоторые трудности в знакомстве с последними материалами… придется, очевидно, уехать из Москвы… а также всякого рода семейные трудности… Так что — лет пять.
М а к с и м. Накинь еще два года. На всякий случай.
О т е ц. Хорошо… Семь лет.
М а к с и м. Через семь лет… через семь лет… Семилетка в четыре года. Допустим, даже так.
О т е ц. Не прельщает?
М а к с и м. Ты не учитываешь слишком многого.
О т е ц. Я, кажется, догадываюсь.
М а к с и м. Я скажу сам. Первое, может быть, самое незначительное. Что за все время моя точка зрения восторжествует и уже будет не моя. Я далеко в хвосте других, и мои даже правильные выводы будут не больше чем дважды два — четыре. В хвосте, хвосте…
О т е ц. Что второе? Первое несерьезно — за эти четыре года ты уйдешь значительно дальше их от своей верной точки, пока они будут тратить время, чтобы найти ее. Что второе?