Серебряная ветка
Шрифт:
— Я последовал за своими хозяевами, как и подобает псу, на случай…
— На какой еще случай?
— Просто на случай, — ответил Куллен и дотронулся до маленького кинжала на поясе, рядом с серебряной веткой. — Что теперь нам велено делать? — спросил
— Те, кто останется в армии, пойдут послезавтра утром в поход на север, — сказал Флавий. — Что до остальных… Потерянный легион закончил свое существование, и теперь каждый может выбрать свой путь.
— Вот и хорошо, у меня один путь, такой же, как у моих хозяев. Я — хозяйский пес, — объявил радостно Куллен.
— Но теперь ты свободный человек, — возразил Флавий.
Куллен изо всех сил замотал головой:
— Курой говорил, если он умрет, я буду вашим псом.
Флавий был заметно обескуражен. Помолчав, он сказал:
— Куллен, мы не императоры, не верховные князья Эрина, нам не нужен домашний шут.
— Я могу быть не только шутом. Я могу следить за вашим оружием, чтобы оно всегда блестело, могу прислуживать за столом, выполнять поручения и хранить секреты.
— А разве не лучше стать свободным?
— Свободным? Я родился рабом и сын раба. Что для меня свобода? Не иметь хозяев… и быть голодным?
Его узкое странное личико, маячившее смутным белым пятном в освещенном дверном проеме, было почти неразличимым, но в голосе его прозвучало нечто такое, что не позволило им отмахнуться от этого разговора.
И тогда Юстин, дотоле молчавший,
— Мы с тобой никогда не оставались без хозяев и потому никогда не голодали, ни ты, ни я.
— Это точно, без хозяев мы не были, — ответил Флавий, и Юстин почувствовал, что мысли обоих на мгновение вернулись к человеку, которого они только что оставили в претории. Их согласие служить Констанцию не было изменой Караузию, ибо они знали, знали оба, что человек может не раз пойти служить, не нарушая обета верности, но дать такой обет он может только один раз.
Флавий вдруг вскинул голову и рассмеялся:
— Хорошо, что мы будем служить вместе, а не то пришлось бы резать нашего пса на две половинки.
— Так что? Значит, я остаюсь с моими хозяевами? — радостно воскликнул Куллен. — Как хорошо!
— И даже очень, — согласился Юстин. Флавий обнял за плечи своего родича, рука у него была сильная и тяжелая:
— Пошли, старина. Надо сказать Антонию и остальным, как обстоят дела, и хотя бы поспать немного, если, конечно, удастся. Мы должны все успеть сделать до похода на север.
Они вернулись к лестнице и с грохотом сбежали вниз, после чего направились к воротам между фортом и огромным лагерем, которые оставались открытыми всю сегодняшнюю ночь. А маленький шут шествовал позади, помахивая собачьим хвостом в такт шагам под ликующей перезвон серебряной ветки.