Серебряная звезда

Уоллс Джаннетт

Дорис была легкомысленной девушкой, когда он ее встретил, продолжил мистер Мэддокс. Она слишком сильно красилась, юбки у нее были короткими, и она позволяла мужчинам пользоваться ею.

– Я должен был вступиться, чтобы защитить ее от самой себя. И продолжаю это делать. Если я позволю ей выходить, когда она захочет, она опять возьмется за старое. Без одежды Дорис не может выйти. А значит, не попадет в беду. Я не плохой. Я делаю это для ее же собственного блага. Понимаешь?

Я молча кивнула.

Глава 18

Мистер

Мэддокс сказал, что следующие два дня мне не нужно работать у Дорис, но он хочет, чтобы Лиз пришла. На следующее утро я поехала на велосипеде к Уайеттам, узнать, не собирается ли Джо собирать фрукты. Джо завтракал. Тетя Эл поставила мне тарелку, в ней были сухари с подливкой и яйца, поджаренные на шкварках бекона. Она налила Джо чашку черного кофе и предложила мне.

– Дети не пьют кофе, – ответила я.

– А у нас – пьют, – сказал Джо.

Тетя Эл налила мне молока, добавила туда немного кофе и две чайные ложки сахару.

– Попробуй!

Я глотнула. Молоко и сахар убрали горечь кофе.

– Вы нашли себе какую-нибудь работу? – спросила тетя Эл.

– Конечно, нашли, – кивнула я. – Теперь ваш хозяин фабрики, мистер Мэддокс, стал и нашим хозяином. Он нанял меня и сестру работать по дому.

– Неужели? – Тетя Эл поставила чашку на стол. – Джерри Мэддокс сурово относится к людям. Уж точно, так он ведет себя на фабрике, где все его ненавидят. Моя Рути работала в его семье, но долго не выдержала. А она со всеми уживается.

– Мистер Мэддокс был единственным человеком, предложившим нам с Лиз работу, – сказала я. – Он не слишком строг с нами, но ужасно командует своей женой.

– Этот человек будет командовать и стадом коров. Ваш дядя Тинсли не возражает, что вы трудитесь в его доме?

– Мы вообще-то не говорили об этом дяде Тинсли. Он не хотел, чтобы мы пошли работать. Мы – Холлидеи, сказал он, а Холлидеи не работают на других людей. Но нам нужны деньги.

– Понимаю. Но вы должны знать об отношениях мистера Мэддокса с вашим дядей.

Мистер Мэддокс, начала тетя Эл, был одним из новых чикагских владельцев фабрики, приехавший сюда. Дядя Тинсли оставался консультантом, поскольку знал процесс производства и у него сложились нормальные отношения с клиентами и с рабочими. Но очень скоро он и мистер Мэддокс столкнулись лбами. Мистер Мэддокс должен был руководить рабочими, и новые владельцы сказали ему, чтобы он сделал все возможное для снижения цен и поднятия производства продукции. Он стал следить за людьми с секундомером, заставлял их работать быстрее и так, чтобы они не делали ненужных движений, чтобы складывали каждую пару носков за две с половиной секунды, а не за три. Он кричал на них за то, что они уходили в туалет, и требовал, чтобы обедали на рабочем месте. Объявил, что каждый месяц будет увольнять пятерых самых медлительных рабочих, пока не сократит количество персонала наполовину.

По рекомендации мистера Мэддокса владельцы отказались от бейсбольной команды и от рождественской ветчины.

Вскоре он заставил их продавать дома, которые фабрика сдавала в аренду рабочим, скупил многие из этих домов по дешевке, а затем поднял плату за аренду.

На фабрике никогда не было легко, продолжила тетя Эл, однако рабочие ладили друг с другом. Они ощущали, что плывут в одной лодке. Но после появления мистера Мэддокса и увольнения людей бывшие друзья стали ссориться друг с другом, предавать своих сослуживцев, лишь бы сохранить свою работу.

Мистер Холлидей настаивал на том, что многие изменения Мэддокса приносили больше вреда, чем пользы, сказала тетя Эл. Он чувствовал, что мистер Мэддокс делает рабочих более несчастными и менее мотивированными на работу. Это означало, что они все меньше гордились работой и время от времени даже отказывались использовать какие-то механизмы, просто чтобы иметь несколько минут отдыха при этой изнурительной скорости. Мистер Холлидей и мистер Мэддокс спорили о том, как лучше управлять фабрикой. Дело дошло до скандала. Мистер Холлидей стал жаловаться новым владельцам, но они приняли сторону мистера Мэддокса и заставили дядю Тинсли уйти с фабрики.

– Фабрика носит его имя, – сказал тетя Эл. – Его семья основала фабрику, владела и управляла ею много лет. Но после всего случившегося многие в Байлере стали избегать вашего дядю.

– Но он же не сделал ничего плохого! – воскликнула я.

– Разумеется. Однако мистер Мэддокс выиграл, и у него в руках все карты.

– Наверное, поэтому дядя Тинсли замкнулся в себе.

– За короткое время он потерял родителей, жену и фабрику. Сразу лишился всего.

Я доела яйца с сухарями.

– Наверное, мы должны рассказать дяде Тинсли, что работаем на мистера Мэддокса? – произнесла я, взяла свою пустую тарелку и вымыла ее. – Мне как-то не по себе. Он был добр к нам, а мы тайком что-то делаем за его спиной.

– Я не очень-то гожусь для того, чтобы давать советы, – ответила тетя Эл. – Чаще всего, когда люди просят совета, они уже знают, как им поступить. Они просто хотят услышать это от кого-то еще.

– Да хватит вам говорить про этого злодея, – сказал Джо. – Пойдем, куз, соберем яблочек.

Вечером в «птичьем крыле» я рассказала сестре о вражде между мистером Мэддоксом и дядей Тинсли.

– Вряд ли будет правильным работать на того, кого ненавидит дядя Тинсли.

– Нам нужны деньги.

– Он позволяет нам здесь жить и есть его отбивные, а мы ему лжем.

– Мы не лжем, а просто не все ему рассказываем, – заметила Лиз. – Если бы дядя Тинсли понимал, что нам нужны деньги на одежду и школьные принадлежности, это было бы одно. Но поскольку он все еще считает, что мы могли бы ходить в платьях сороковых годов и нам не нужно волноваться о покупке учебников, тогда мы должны делать то, что делаем. Не следует рассказывать людям абсолютно все. Сохранять что-то в себе – не то же самое, что лгать.