Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
— Прости нас, Гранат, что мы посмеялись над тобой, — виновато потупившись, говорили они и хитреньким шепотком добавляли: — Ты мудрец, и мы мудрецы... Дай нам немножко пилюль...
— Никаких пилюль я вам не дам, а дам я вам один совет, — отвечал Гранат. — Вас-солибас! Если вы мудрецы, бросьте греться в тёплых креслах, спрячьте в шкаф свои красивые
Вернулись мудрецы в свои страны, с досадой на самих себя пошвыряли халаты со звёздами в сундуки и заказали себе походные костюмы — точь-в-точь такие, как у Граната.
Свирельцы же трудились засучив рукава, пели песни и в часы досуга, по старинной привычке, играли на свирелях и весело отплясывали.
А что же стало с Чиком и Виолкой? Всё, что они задумали, сбылось, и к весне они вернулись в Свирелию. Виолка наконец стала настоящей артисткой. А Чик стал учёным-птицеводом и узнал много интереснейших вещей о жизни птиц. В странствиях он поборол робость, перестал спотыкаться, шаг его стал твёрже, а рукопожатие — крепче. Он по-прежнему любил глядеть в небо, но находил себе интересные дела и на земле. Сочинять стихи он, конечно, не бросил и стал знаменитым поэтом Свирелии, Нынешние его стихи нравились даже Кореньку, лишённому воображения.
Впрочем, надо отдать справедливость Кореньку, он заметно изменился в лучшую сторону. Новые микстуры профессора Гематогена оказались очень даже полезными — Коренёк, как и Лягушонок, совершенно отвык от грубостей, а ещё он с помощью учителя Минуса научился видеть вокруг не только полезное, но и красивое.
Вместе с Чиком и Виолкой, вернувшимися на родину, в Свирелию прилетели птицы. Они поселились в цветущей стране и навсегда подружились с её добродушными жителями. Но о том, как Чику и Виолке удалось вернуть доверие птиц, расскажет другая книга — «Чик и Виолка в стране птиц».
В честь возвращения Чика и Виолки в Свирелии был устроен большой концерт-карнавал, где прозвучала «Победная симфония».
Солировала
Дирижировал оркестром сам Тромбус. Когда он появился на вышке, свирельцы долго и горячо приветствовали его. Едва смолк гул аплодисментов и установилась тишина, маэстро сделал значительное лицо, закатил глаза и взмахнул дирижёрской палочкой. Ударили по струнам смычки, грянула «Победная симфония»!
И видели бы вы свирельцев! Те самые свирельцы, которые раньше засыпали на концертах Тромбуса, теперь слушали музыку чуть дыша, а многие потихоньку сморкались и прикладывали платки к глазам.
— До чего ж хорошо, до чего ж за душу берёт! — вздыхая, шептали они друг другу.
В первом ряду сидели поэт-птицевод Чик, лесовод Коренёк, профессор Гематоген, лесной сторож Хвойка и строитель каналов Лягушонок.
Слушая музыку, Коренёк, против обыкновения, глядел в небо и чуть не таял от удовольствия.
Гематоген то и дело протирал очки, которые запотевали у него что-то подозрительно часто.
Хвойка поднёс было к усам ладонь, чтобы кашлянуть поделикатнее, да вдруг стал нечаянно подпевать скрипкам. Он, чего доброго, распелся бы не на шутку, если б сидящие по соседству не шикнули на него.
Чик не сводил глаз со сцены, где перед оркестром стояла Виолка со скрипкой. Лицо Чика было задумчиво.
А Лягушонок ёрзал на стуле и бережно оттопыривал пальцами карман, чтоб не помялся спрятанный там букетик незабудок. Лягушонок понял, что на этот раз он уж непременно решится подарить Виолке незабудки, и от этого вдруг почувствовал себя очень счастливым.