Серебряное пламя
Шрифт:
— Нет, благодарю.
— Печенье?
— Благодарю, нет.
На лице Мириам было такое неприкрытое выражение недовольства, что, когда она открыла рот, чтобы произнести первую фразу, Трей решил немедленно пресечь все возможные осложнения.
— Ой! — вскрикнул он так громко, что в комнате некоторое время было слышно эхо.
И затем с полным пренебрежением к реализму громко и театрально застонал, схватившись за грудь.
Импрес окинула его удивленным взором. У Трея просто нет ни капельки стыда. Его жизнерадостные серебристые
Немедленно поднявшись, Блэйз сказала гостям с ничего не выражающим лицом, что у бедного мальчика опять появились сильные боли.
— Пожалуйста, извините нас, и спасибо, что пришли. — Провожая посетителей до двери, она продолжала говорить о том, как была рада их видеть. Плотно закрыв за ними дверь, Блэйз вернулась и, наклонившись к сыну, сказала: — Трей Брэддок-Блэк, у вас нет совести.
— А я не видел более дрянного актера, — спокойно добавил Хэзэрд.
— Зато я избавился от них, не так ли? — возразил Трей с самым ангельским выражением на лице.
— Мириам была на грани взрыва, дорогая, — сказал Хэзэрд и разразился долго сдерживаемым смехом.
— Да уж, — с усмешкой произнесла Блэйз. — Я еще не видела ее такой озлобленной. Как мы будем после этого смотреть им в глаза?
— Я и папа берем ответственность на себя, — заявил с ухмылкой Трей. — Мы куда более грубы по сравнению с тобой.
— Пожалуйста, не пугай меня, — с улыбкой предостерегла его Блэйз. — Одной сцены в день для меня более чем достаточно.
И все рассмеялись.
Импрес, видя, что родители и сын связаны такими товарищескими отношениями, захотела покинуть комнату Трея. Далекое от светской условности поведение казалось ей восхитительным, но, вместе с тем, отгораживало их от нее. Однако в следующее мгновение Блэйз вовлекла ее в семейный круг.
— Простите нас, дорогая, — сказала она, — но Мириам Диксон такое тяжелое испытание, что после ее ухода мы чувствуем себя школьниками, сбежавшими с уроков. Она очень неприятный человек, но все терпят ее ради Фанни. Спасибо вам, что держались так мужественно в ее присутствии. А теперь следует позаботиться о ваших платьях. Я пришлю Мэйбел, и она приведет все в порядок.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — ответила Импрес, придерживая рукой лиф платья и чувствуя неловкость от того, что ее разглядывают. — Может быть, другие платья окажутся впору.
— Между прочим, мама, — вмешался Трей, — почему бы не подождать принимать гостей до того времени, пока одежда Импрес не будет изменена?-Трей не отрывал глаз от Импрес с той минуты, как она ворвалась в комнату. Его единственным желанием было остаться вдвоем с ней. Словно юность вернулась к нему, казалось, что Трей годами не имел близости с женщиной.
— Я больше не собираюсь принимать участие в спорах о приеме посетителей, — сказал Хэзэрд с чисто мужским пренебрежением к тонкостям этикета. — Оставляю это на твое усмотрение, дорогая. Импрес, вы выглядите
А ты, Трей, не злоупотребляй любовью своей матери.
Улыбнувшись, он поднялся и направился к двери. Открыв ее, Хэзэрд обернулся и спокойно произнес:
— Я отправляюсь вместе с Блю в конюшни, там собирается жеребиться кобыла. Если будет что-нибудь меньшее, чем финансовый кризис, пожалуйста, обойдитесь без меня.
И, улыбнувшись еще раз, он вышел.
— Я очень устал, мама, — соврал Трен через минуту после ухода отца.
— О, дорогой., — сказала Блэйэ с материнской заботой. — Я понимаю, что Мириам и Фанни пробыли слишком долго. Этот вопрос с гостями просто нелеп, — решительно добавила она. Беспокойство эа Трея заставило ее забыть о правилах этикета. — Они не поднимутся дальше лестницы, вот и все. Отдыхай, дорогой, а я займусь ими сама.
— Спасибо, мама, — кротко ответил Трей.
Его вкрадчивый голос напомнил Импрес ее младшего брата Эдварда. Он говорил точно так же, когда хотел ее уговорить.
— Может быть, Мэйбел подождет? — пробормотал Трей тихо, опускаясь глубже под одеяло.
Господи, у него вообще нет принципов, раздраженно подумала Импрес.
— Конечно, дорогой — торопливо ответила мать и подошла к нему, чтобы пощупать лоб. — У тебя нет жара?
— Немного, — слабо ответил он.
Жар действительно опаляет меня, подумал Трей. Жар нетерпения остаться вдвоем с Импрес, которая стояла посредине комнаты и внимательно рассматривала его сузившимися глазами.
— Импрес, — с беспокойством обратилась Блэйз, — на что это может быть похоже?
На притворство, додумала Импрес, у которой уже была практика общения с Треем, когда кровь у него закипала.
— Я приготовлю микстуру от лихорадки, — сказала она оживленно, решив, что желания Трея должны быть ограничены.
— Я не буду больше пить это горькое пойло, — Трей отреагировал мгновенно, голос у него был совершенно нормальный.
— Но ты же хочешь чувствовать себя лучше? — спросила Импрес.
— Я бы предпочел просто позавтракать, — пробормотал он.
— Если у тебя жар, ты должен принять лекарство, — мягко возразила Импрес, в ее глазах засверкал вызов.
— В самом деле, дорогой, — сказала мать, — это же для твоей пользы. Пожалуйста, сделай то, о чем говорит Импрес, и я уйду, чтобы ты мог отдохнуть.
Широкая улыбка удовлетворения внезапно появилась на лице Трея.
— Ты права, мама, — согласился он покорно. Выражение на лице у него было до смешного добродетельное. — Хороший отдых избавит меня от лихорадки, я уверен.
Наконец-то Трей добился того, что останется вдвоем с Импрес, Он не сомневался в своем умении завлечь ее к себе в постель. Уж с этим-то не будет проблем. Быстро посмотрев на часы, Трей прикинул, сколько времени осталось до ленча и, решив, что вполне достаточно, оказал: