Серебряное зеркало

Джеллис Роберта

— Со временем это забудется, но, вероятно, ты права. — Но он снова вздрогнул. — Война — не турнир. Я ненавижу ее. Генрих де Монфорт тоже мертв.

— О, мне очень жаль, — воскликнула Барбара. Но, увидев лицо Альфреда, она задержала дыхание и прошептала: — Он погиб от твоей руки?

— Я пытался убить Гая, а Генрих встал между нами, и я его ранил. Если бы не это, возможно, он остался бы жив. Он спас от смерти Хемфри де Боуэна и двоих сыновей Питера де Монфорта. А Гай… Гай тоже выжил.

— Плохо, но это доказывает, что рана, нанесенная Генриху, не имела значения. Ты ведь ранил

Гая, а он жив. На самом деле это меня не беспокоит. Он ничего собой не представляет.

Альфред сжал губы и покачал головой.

— Он очень опасен. Не знаю почему, но я чувствую это. У него плохие намерения. Я едва не заколол его, когда обнаружил живым рядом с телом Генриха. Я должен был его убить. Но не смог заставить себя заколоть безоружного человека.

— Ты сделал то, что считал правильным. Давай забудем о Гае. Он нас не тронет.

Альфред ничего не ответил. Барбара была обеспокоена незнакомым выражением на лице мужа и его отчаянием. Альфреда редко глубоко трогали дела, не касавшиеся его семьи.

— По крайней мере, над Генрихом не надругались.

— Нет. И Эдуард не будет мстить. Он искренне огорчен. Он даже распорядился, чтобы тело Генриха отвезли в аббатство с почестями, и он будет присутствовать на его погребении.

— Я рада, — сказала Барбара и подумала, что лучше предупредить Альфреда о сиятельном госте. — Ты знаешь, что здесь король?

— Здесь? — воскликнул Альфред, а потом решительно сказал: — Барби, Эдуард отпустил меня. По правде говоря, мне не хотелось бы видеть его, по крайней мере, некоторое время. У нас есть несколько часов, чтобы уехать. Поехали.

— Но ты устал и огорчен.

— Завтра мне будет еще хуже. И если мне придется полежать день-другой, я хочу, чтобы ты была рядом.

Барбара сразу встала, вспомнив, что здесь ей не позволят остаться с мужем на ночь.

— Ты не ранен? — снова спросила она. — Тебе не повредит, если ты поедешь верхом?

— Я клянусь в этом.

— А Дедис выдержит?

— Он устал, но несколько миль до Бигфорда вполне одолеет.

— Тогда посиди, отдохни. Я скажу Клотильде, чтобы она упаковала вещи. — Тут она увидела письмо, лежащее на столе. — Мне нужно послать Льюиса и Беви к отцу с новостями. Я хотела послать обоих, чтобы быть уверенной, что письмо будет доставлено, но…

— Такое небольшое расстояние мы можем проехать, не опасаясь банд. Бежавшие будут стараться незаметно добраться до дома. На нас не нападут на дороге, и у меня есть письмо принца на свободный проезд. Новость о смерти Лестера будет бежать впереди нас. Никто не осмелится ослушаться приказа Эдуарда.

* * *

Лошади мчались во весь опор. Они не остановились в Бигфорде, потому что было еще светло, а в трактире битком набито людей. Уже стемнело, когда они достигли Стратфорда, как раз перед закрытием ворот. Проливной дождь смыл кровь с доспехов Альфреда, а так как он был с женой и служанкой, стража не спросила, принимал ли он участие в сражении.

Барбара знала, почему им не задали никаких вопросов. Она видела ужасную сторону правления Лестера, видела, как тирания росла, но простой народ, особенно горожане небольших городов, все еще любили его. Битва закончилась, их защитник мертв.

Они подчинятся законам короля и принца, но если смогут помочь приверженцам Лестера, то будут делать это.

На постоялом дворе, где они остановились, никто не задавал им лишних вопросов. Когда Барбара попросила принести лохань к ней в комнату, хозяева не удивились и не посоветовали сходить в городскую баню, потому что там нельзя было спрятать отметины, полученные в сражении. Жена хозяина даже глазом не моргнула, когда Клотильда спросила имя ближайшего аптекаря, и указала, куда идти, словно та спросила дорогу в уборную.

Желание хозяина и хозяйки услужить и маленькие знаки внимания, их взгляды и невысказанная симпатия заставили Барбару всплакнуть. Она вспомнила о своих мечтах о справедливости и хорошем правительстве, которые связывала с именем Лестера, но мечты рухнули. Лестер не имел права управлять страной. Он дал власть тем, кому мог доверять по любви или по крови, — и это было повторением ошибок короля Генриха.

Барбара прикусила губу и смахнула слезы. Она боялась, что король никогда не изменится. Эдуард стал теперь другим человеком, и он обуздает своего отца. Она едва не стала уверять в этом хозяина и его жену. Скорее всего они не поверили бы ей, но главное, она могла лишить их удовольствия нанести последний удар за Лестера, помогая его людям.

Клотильду и Шалье предупредили, чтобы они были осторожными в разговорах, даже по-французски, и старались избегать всякого упоминания о Лестере или короле. Клотильда должна была позаботиться о Шалье, смазать его раны и отвести в постель.

Барбара попросила добавить горячей воды в лохань для Альфреда. Его глаза были закрыты, и он не шевелился. Намочив в горячей воде тряпку, она приложила ее к его посиневшему плечу. Он шевельнулся и вздохнул, но глаз не открыл. Барбара положила горячие камни из камина в постель, чтобы нагреть ее.

Альфред открыл глаза, когда она прошла мимо ширмы, отгораживающей лохань с водой, чтобы подложить дров в камин.

— Вода остыла, — сказал он, и, когда Барбара повернулась к полке за кувшином, добавил: — Нет, не надо больше воды, я лучше пойду в постель, а то я здесь засну. Дай мне руку.

Барбара подумала, что ему просто нужна помощь, и протянула ему руку, не глядя на него и продолжая искать полотенце.

— Не играй больше со мной в эту игру, — сказал Альфред, резко дернув ее за руку так, что она споткнулась и чуть не упала в лохань.

— Какую игру? — спросила она, ухватившись рукой за лохань и выпрямляясь.

— Убегающую олениху, — огрызнулся он. — Я смертельно устал, робко сидя в засаде…

— И исхитряясь нападать на львиц?

— Ради бога, Барби, ты не веришь, что я люблю тебя и не хочу никаких других женщин, бросаются они ко мне или убегают? Я не зеленый юнец, которому нужны уверения в том, что он желанен. Я хочу покоя. Я желаю только одну-единственную женщину, которая со мной и сердцем и умом.

— Я с тобой и сердцем и умом, и ты знаешь это. Но ты бился, чтобы завоевать и удержать. О Альфред, я не думаю, что ты заигрываешь с женщинами, чтобы тешить чувство собственного достоинства. Ты забавляешься, когда тебе скучно.