Серебряные пули с урановым сердечником

Уланов Андрей Андреевич

– Отпусти ее, землянин, – хрипло произнес старший десятник.

– Сейчас, – пообещал я, усиливая нажим. «Предупреждение!» «Время релаксации было недостаточно для восстановления!» «При входе в режим три четверти возможно повреждение организма носителя!»

«Заткнись!»

Медленно-медленно разжимаются побелевшие тонкие пальцы. Стилет, лениво вращаясь, уплывает вниз. И так же медленно ползет тонкая струйка крови по закушенной губе.

– Прошу тебя, – шепчу я, кажется, прямо в наполненные влагой синие глаза. – Поверь мне! Я не враг! Я хочу помочь!

– Отпусти…

– Отпущу, –

шепчу я, делая при этом прямо противоположное. Зачем? Или… это не я?

Разве могу я, Вуко Мракович, стоять на неровно покрашенных досках палубы нелепого кораблика, под оранжевыми лучами огромного, на добрую четверть небосвода, солнца и очень нежно обнимать прижавшуюся ко мне плачущую девушку?

Глава 8. Жили-были на море – это значит плавали

Странно было бы рассчитывать на иное, – издалека, словно сквозь плотную ткань, доносился до меня голос сидящего напротив бесенка. – Черные редко когда посвящают посторонних в свои замыслы. Но очень охотно используют их, как это вы, земляне, говорите, «втемную». Высшим же искусством у них почитается умение уверить свою жертву, что она будет действовать во имя высших интересов Света и Добра.

– Какая знакомая формулировочка, – пробормотал я. – Просто до боли знакомая.

Боли, впрочем, не было. Наложенная Золушкой биоповязка начала свое действие с впрыскивания в кровь лошадиной дозы анестетиков. А заодно, похоже, и антидепрессантов, потому что, несмотря на полусонное отупение, я чувствовал себя неправдоподобно довольным жизнью.

Для этого, впрочем, имелись и кое-какие более материальные основания. Мягкое кресло, початая банка синергина-Х – настоящая жесть, семнадцать с половиной эко в такс-фри, – приятный… ну, относительно приятный собеседник. Для совершенно полного счастья мне не хватало разве что толики женского участия, но увы – обе дамы, на внимание которых я претендовал, ограничили свою заботу о раненом чисто техническими деталями. Магический эликсир, биоповязка и никакой теплоты в голосе.

Ладно бы только Кайти. Потеря брата и командование потрепанной бандой, внезапно свалившиеся на хрупкие девичьи плечи – хрупкие, как же! Ну, хорошо, изящные, – были, на мой взгляд, вполне уважительными причинами, дабы оправдать ее отсутствие в кресле напротив. Но Золушка!

Конечно, в нынешние времена, как любила… любили повторять трое из близко знакомых мне девушек, общая постель – это еще не повод для знакомства, но все же! Уделить раненому герою всего лишь четыре с половиной минуты, после чего вновь углубиться в поиск оптимального варианта короткой прически!

– Это она напрасно. На подавляющем большинстве Миров женщины все же предпочитают отпускать длинные волосы.

– Опять мысли читаешь?

– Хозяин! – обиженно воскликнул бесенок. – Сколько раз повторять! Искусство чтения мыслей мне недоступно! Не-до-сту-пно!

– Да повторяй хоть до конца времен, – пробормотал я, прижимая ко лбу холодную жесть. – Все равно не поверю!

– Но почему?

– Не

поверю, и все! Я еще не настолько проникся этим безумным мирским духом, чтобы поверить криче, само существование которой, – что-то в этой фразе было не совсем логично, но что именно? – вызывает у меня большие сомнения.

– Что значит «вызывает сомнения»? – не понял Айт. – Ты не можешь понять, есть я или нет?

– Именно!

– Слышал я про упертых имбецилов, – бесенок повел лапкой, словно приглашая стены каюты принять участие в дискуссии, – но такого…

– Тогда объясни! – потребовал я.

– Что объяснить?

– Например, объясни, откуда ты узнал слово «имбецил»? На мой взгляд, оно как-то выпадает из образа среднемелкого беса.

– Ты так много знаешь о бесах? – скептически наклонил ушки Айт.

– Достаточно! – отрезал я.

– Тогда ты мог бы сообразить, что это самое слово знаю вовсе не я, а твое подсознание, – сказал бесенок. – Которое просто подобрало высказанной мной мыслеформе нужное звучание.

– Вот! – торжествующе воскликнул я. – Ты сам признался, что общаешься со мной посредством моего подсознания!

– И что?

– А то, что мое подсознание способно породить чудеса еще похлеще тебя! Куда более впечатляющие… но вот с реальностью у него плоховато.

– Бред! – прокомментировал бесенок.

– Ты прав, – согласно кивнул я.

– Ну как?

– Отвратительно! – радостно завопил я. По правде говоря, получилось очень даже неплохо – особенно если учесть, что программу стрижки выполнял киберхирург.

– Я все же решила оставить уши прикрытыми, – доверительно сообщила Золушка бесенку. – Прическа в стиле «Дикобраз», требует множества особых гелей… и об нее все время кто-то норовит уколоться.

– Есть еще стиль «Взрыв на макаронной фабрике», – ядовито заметил я. – Почему бы тебе не попробовать его?

– Кстати, – напарница наконец удостоила меня толикой внимания. – Сходи в рубку.

– Зачем?

– Там внешние датчики выдают какую-то бредятину.

– Ну да, – проворчал я, нарочито неохотно предпринимая первую по счету попытку подняться из кресла, – бредятина на борту этой посудины по моей части. А что конкретно за бредятина?

– Борткомп заявляет, что нас пытаются сканировать, – безмятежно отозвалась Золушка. – В импульсном режиме.

– И?

– Френейлами. На средних частотах.

– Хм.

Ближайшим природным источником волн Френейла являлся, если мне не изменяла память, пульсар парсеках в пяти отсюда. А не природным…

Первые френ-локаторы появились лет сорок назад, и процесс их миниатюризации успел дойти лишь до мобильной станции на шасси от космодромного тягача. Все упиралось в диаметр генерирующего сердечника – не меньше пяти метров, согласно тогдашним теоретическим воззрениям. Ну а потом Оскар Пиуг открыл омега-диапазон…

Сейчас френ-локаторы сохранились только у военных – этим информации всегда мало, а на сжираемую лишними десятками массо-тонн энергию им плевать с высоких орбит – и в крупных космопортах.