Серебряные слезы
Шрифт:
– Меня похитили, ты не забывай, – сказала я. – Послезавтра у меня свадьба должна быть...
– Дэн на вас женится, – простодушно ответил Пеньков. – Он вас очень любит.
– Любит... Женится... Что же он раньше-то этого не сделал? Мы ведь пять лет были вместе! А тут вдруг я ему понадобилась...
Пеньков принялся стряпать завтрак. Зажужжал миксером, взбивая омлет, потом принялся строгать салат из свежих овощей. Он был очень старательный и какой-то несчастный – я совсем на него не сердилась.
– Больно? – спросила
– Чего? А, вчера-то... Ничего, заживет. – Он показал на залепленную пластырем шею. – Вы прямо как вампир, Лизавета Аркадьевна...
– Прости... – с сожалением вздохнула я. И подумала: а вот мама бы никогда не стала просить прощения в такой ситуации.
– Да ничего, я говорю! Мне даже приятно было – меня еще никто за шею не кусал. Ой, а вдруг я этот... мазохист? – произнес Рома с искренним испугом.
– А Денис где?
– Уехавши. В Москве.
– Что он там делает?
– Откуда ж я знаю, он мне не рассказывает.
Пеньков поставил передо мной омлет и салат.
– Может, еще чего хотите?
– Пеньков, зови меня на «ты» и Лизой, а то как в фильмах про дворянскую жизнь получается... Как будто я барыня, а ты дворовый мужик.
– Нет, Дэн запретил.
– Дэн, Дэн... все Дэн. Он же даже почти не платит тебе! Чего же ты его терпишь?
– Господи, Лиза... то есть Лизавета Аркадьевна! Да я же без него пропаду – у меня мать – инвалид первой группы и сестра – ей сорок пять, не замужем...
– Вот именно! Устройся на работу, куда-нибудь в охрану... И платить, наверное, больше будут, и никто над тобой издеваться не станет.
– Вы скажете...
– Рома, ты в самом деле мазохист! – с досадой воскликнула я. – Вот тебя посадят, и тогда точно твоя родня без куска хлеба останется!
– Это за что же меня посадят? – искренне удивился Пеньков. – Я же ничего такого...
Я только вздохнула в ответ. Он был совершенно как ребенок.
– Отпусти меня, Рома! – тихонько попросила я. – Мне так плохо...
– Не могу! – испугался он. – Ну, что вы плачете, Лиза... – Он стал передо мной на колени, принялся вытирать мне слезы салфеткой. – Глазки покраснеют...
– Господи, какой ты дурак! – уже в голос зарыдала я.
– Ругайте, ругайте меня... Я знаю, что вы добрая и не со зла говорите. А чего плакать? Вас никто не бьет, не мучает. Все, что ни пожелаете, тут же получите. Дэн на вас женится – и будете вы совсем счастливая. Он вас очень любит, уж поверьте Пенькову...
– Я другого люблю! Я Сашу люблю!
– Это вам только кажется, – назидательно произнес Рома. – Вспомните, сколько лет вы с Дэном прожили? Я же видел, я же рядом был всегда... Я, Лиза, очень к вам привязан. Я не хочу никакой другой хозяйки в этом доме, кроме вас... Вы прямо ангел – смотрю на вас и не могу насмотреться. Потому и Дэну решил помочь.
Я не стала продолжать этот разговор – в нем было что-то опасное, скользкое, тяжелое. Привязанность
Вдруг я вспомнила Веру. Почему Мишель, почему Альберт? Рома больше ей подходит. Он преданный и нежный, он не способен никому причинить боль.
– Рома, я знаю женщину... Она очень похожа на меня, она еще добрее...
– Ну уж, лучше вас не бывает, – с сомнением произнес он.
– Точно тебе говорю!
Я вернулась к себе в комнату, принялась смотреть телевизор. Сегодня Вера ждет меня к себе...
Прошел день, другой – и настал последний вечер. Вечер, когда еще не поздно было вернуться. Саша, почему ты не ищешь меня?
Дениса не было.
Я даже подумала, что с точки зрения психологии он поступает правильно – мол, я перегорю, а он потом спокойно сможет обсудить со мной происходящее. Но это было правильно только в одном случае – если бы я не так сильно любила Сашу. А я любила его по-настоящему. Теперь я, как никогда, была уверена в том, что хочу стать его женой... Мое свадебное платье висело в шкафу, на плечиках – я все еще надеялась, что оно пригодится.
Наступил поздний вечер.
Вдруг за окном сверкнули фары. Я вскочила с дивана, на котором тупо лежала все последнее время, прижалась к холодному стеклу. Денис. Сквозь меня словно ток пропустили...
Я изо всех сил забарабанила в дверь. Долго ни-кто не откликался – видимо, Денис разговаривал с Пеньковым.
Потом Денис все-таки осчастливил меня своим визитом. Вошел, закрыл дверь на ключ, положил его в карман.
– Лис... – улыбнулся он. – Милая Лис, как я рад тебя видеть... Милая Флер де Лис. Ты знаешь, что такое флер де лис? Это полевая лилия в переводе с французского... символ французских королей.
Мне сначала показалось, что он пьян немного, но нет – от него не пахло. Но все-таки он был немного не в себе. Может, он решил отпустить меня?!
– Денис...
– Милая Лилия, погоди... – Он упал в кресло, закрыл лицо руками. – Дай передохнуть.
Я сидела с ногами на широком диване – в желто-оранжевой шелковой сорочке, в таком же халатике, растрепанная и ненакрашенная, имея вид в высшей степени домашний и скучный, – и не понимала, чем я могу привлекать моего бывшего возлюбленного. Он непременно меня отпустит – зачем ему бедная полевая лилия, пусть она хоть сто раз символ чего-то там...
Через некоторое время он наконец зашевелился. Открыл глаза, весело и добродушно засмеялся, глядя на меня.
– Ах ты мой птенчик! Ну, не надо дуться... Все хорошо.
Мне его «хорошо» очень не понравилось. Оно меня встревожило – что он делал там, в городе, пока отсутствовал? Каких еще бед натворил?
– Меня ищут? – дрожащим голосом спросила я.
– Уже нет. Ты не беспокойся, я все устроил.
– Как это? Боже, боже... Ты что, убил его? – с ужасом спросила я. Эта странная, страшная мысль поразила меня. Саша...