Серебряный ангел
Шрифт:
— Если все, что ты можешь предложить, такая же ерунда, пожалуй, я сам подумаю о том, чем нам лучше заняться.
— О нет, — весело вскрикнула Каролин, увертываясь от его поцелуя. Все последующие попытки благодаря ловкости девушки оказывались столь же безуспешными. — Ты вызвал меня по какой-то причине. Послушаем, что ты не мог сказать мне при отце.
— Я подумываю, а не похитить ли тебя, моя крошка. Каролин фыркнула.
— Не очень-то похоже на правду. Если бы мне было суждено быть похищенной тобой до свадьбы, это бы уже
Он взял девушку за руку и повел ее через лужок, покрытый полевыми цветами.
— Много ли будет неприятностей, если мы отсрочим немного нашу свадьбу?
Она остановилась, стараясь сделать так, чтобы Дерек смотрел ей прямо в глаза.
— Что случилось?
— Я должен уехать из Англии на какое-то время.
— Этот хам! Этот негодяй! — взорвалась девушка. — Он опять сделал это, да?
— Кто? — спросил совершенно невинным тоном граф.
— Ты прекрасно знаешь кто! Лорд Филдинг! И он осмеливается опять прибегать к твоим услугам после того, как ты дал слово дедушке больше никогда не участвовать в этих мерзких авантюрах.
— Марш? Нет, он ни при чем… практически ни при чем, — сказал, перестав улыбаться, Дерек. — Но, Каро… Негодяй? Хам? Я думал, что тебе нравится Маршалл.
— Так оно и было, — раздраженно ответила Каролин. — До тех пор, пока он не завербовал тебя в шпионы. Дерек мягко подтолкнул девушку, положив руку на ее талию, и они медленно пошли вперед.
— Ты прекрасно знаешь, что Маршалл руки мне не выкручивал. Все, что я делал, я делал с удовольствием. К тому же моя предстоящая поездка к тем делам отношения не имеет. Просто речь идет кое о чем, что я должен сделать прямо сейчас. Но опасности нет. Это скорее дипломатическая миссия.
— Содержание которой, подозреваю, ты обещал хранить в тайне.
— Совершенно верно.
Сообщение Дерека вызвало в душе Карелии два совершенно противоположных чувства. С одной стороны, она даже успокоилась, поскольку отсрочка давала ей время окончательно разрешить свои сомнения относительно замужества. С другой — она боялась, что граф сказал ей не всю правду, и то, чем он намерен заниматься, представляет для него серьезную опасность.
— Как долго ты будешь отсутствовать?
— Сейчас довольно трудно сказать точно… Возможно, месяцев шесть.
— Так долго? Граф пожал плечами.
— Дипломатия требует больше времени, чем шпионаж.
— Отцу все это не понравится.
— Герцог и мой дед будут в этом единодушны.
— Что сказал об этом твой дед?
— Я еще не разговаривал с ним. Думаю, что лучше сообщить ему обо всем, когда я уже окончательно буду готов к отъезду.
— Когда ты уезжаешь?
— Скорее всего завтра, — твердо ответил Дерек. — Я поплыву морем из Дувра.
— О Дерек! — воскликнула девушка, останавливаясь, и вдруг сама обвила руками его шею.
— Что такое, Каро? Ты что, собралась распрощаться со мной навсегда?
— Конечно, нет, —
— Переживаешь за меня?
— Ни капельки.
Дерек довольно усмехнулся, демонстративно обнимая Каролин.
— Вот это действительно моя девушка!
Глава 7
Дерек не стал дожидаться следующего дня, чтобы поговорить с дедом. Найдя его по возвращении домой в библиотеке, он изложил ему все обстоятельства дела и попросил, чтобы маркиз сам решил, что следует предпринять. Ответ Роберта Синклера был таким, каким он только и мог быть:
— Ты должен ехать.
— Я пришел к такому же выводу, — сказал Дерек. — Я послал за Маршаллом. Он должен приехать завтра днем.
— Ты намерен посвятить его в ваши отношения…
— Думаешь, в этом есть какой-то смысл после того, как прошло уже столько лет?
— Нет, — произнес маркиз.
— Вот ты сам и ответил на свой вопрос. В принципе вообще нет ничего такого, что я должен ему рассказывать. Я сам не знаю, зачем я там понадобился. Он будет думать, что я еду из-за той английской девушки. Этого вполне достаточно.
— А на самом деле? Дерек пожал плечами.
— Когда я буду там, я, конечно, поищу ее. Сомневаюсь, однако, что ее можно будет возвратить оттуда, даже если я ее и обнаружу. Когда женщина попадает в гарем, она потеряна для остального мира.
Роберт Синклер нахмурился.
— Ты говоришь это без тени сожаления. Дерек дружелюбно улыбнулся деду. Упрек, звучавший в словах маркиза, был знаком ему.
— А что бы ты хотел услышать от меня? Она лишь одна из тысяч девушек. Это здесь рабство не одобряется. На Востоке оно — общепризнанный институт.
— Но ты сам одобрять его не должен.
— А я и не говорил, что одобряю. Но я вырос на Востоке и воспринимаю тамошнюю жизнь такой, какая она на самом деле.
— Я знаю, знаю, — вздохнул маркиз, поскольку все это было не более чем очередным обменом давно известными им обоим аргументами. — Только… ты думаешь, тебе удастся встретиться с ней?
Дерек знал, что это означает близкое окончание разговора о девушке.
— Я не знаю.
— Если все-таки увидишь, скажи, что она может поблагодарить тебя и от моего имени.
Дерек кивнул, затем подошел к деду и обнял его. Острое чувство любви к этому пожилому человеку сдавило его горло. Графу был ясен смысл послания, адресованного не столько неизвестной девушке, сколько ему самому. Оно говорило помимо всего прочего о том, что дед одобряет его решение, любит его и гордится им — чувства, отнюдь не часто проявляемые стариком открыто. Внук и дед могли не соглашаться друг с другом по многим вопросам, Роберт Синклер мог не одобрять гедонизм Дерека, но сильнейшую привязанность, которая возникла между ними за прожитые рядом годы, поколебать не могло ничто.