Серебряный ангел
Шрифт:
– Настюш, а не слишком личный подарок? – спросила мама, когда они уже шли к другому магазину. – Все-таки Артем, насколько я поняла, не твой мальчик, а просто хороший друг.
– А чего тут личного, это же не нижнее белье, – фыркнула Настя. – По-моему, отличная вещь, практичная, теплая. Не фигня какая-нибудь дурацкая, которую поставишь на полку и будешь каждый раз чертыхаться, смахивая пыль. К тому же я перед Темкой в неоплатном долгу, он меня так выручил с Феклой.
– Пожалуй, ты права, – согласилась мама. – Подарок нужен весомый.
В посольство они вернулись
После ужина Настя позвонила Портнову. Трубку он снял почти сразу, но все равно за те два длинных гудка, что она услышала, сердце ее опустилось куда-то на уровень желудка.
– Алло, – произнес Артем.
– Привет, это я, – затараторила девушка. – Звоню узнать, как там Фекла. Ну и вообще.
– Все отлично, – жизнерадостно сообщил Портнов. – Сидим у меня, смотрим футбол. Недавно пришли с прогулки, поели. Он, правда, сначала отказывался, но когда я ему сказал, что ты скоро вернешься и вообще никогда ни за что его не бросишь, съел полмиски гречки с мясом. Так что все хорошо. Вот сейчас ко мне подошел, видимо, твой голос услышал. У меня динамик в трубе хороший.
– Тем, приложи ему трубочку к уху, пожалуйста, – попросила Настя.
– Ага. Сейчас.
Она разговаривала с псом и представляла себе картину: двое – парень и собака – сидят перед телевизором, по экрану которого бегают за мячиком на зеленом поле мужики в футболках и шортах. Парень прижимает сотовый телефон к собачьему уху. Фекла сидит, вывалив язык и радостно пуская слюни, слушая щебечущий голос хозяйки. Просто вечер в сумасшедшем доме!
На следующий день Настя с мамой снова бегали по магазинам, и девушка потихоньку впадала в панику, представляя, как потащит все покупки в Москву. Под вечер мама наконец угомонилась, потому как пора было ехать в аэропорт встречать Ибрагима, прилетающего вечерним рейсом из родного Стамбула.
С Ибрагимом родители познакомились еще до рождения Насти, когда были в своей первой командировке в Турции, и крепко подружились. Позже вместе работали во Франции и Испании. За много лет Ибрагим почти стал членом их семьи, благо своей у него не было. К тому же Настины мама и папа выбрали его в крестные отцы дочери. Несмотря на мусульманское имя и турецкое гражданство, он принадлежал к православной церкви.
Ужинали в небольшом уютном ресторанчике недалеко от центра города. Делились произошедшими за последнее время событиями, вспоминали смешные случаи, смеялись шуткам Ибрагима и Настиного отца, и Настя, наверно, впервые за последнее время чувствовала себя абсолютно счастливой.
Было решено, что завтра Ибрагим и его крестница, еще летом сверху донизу облазившая все музеи Осло, отправятся на экскурсию в крепость Акершус, побродят по городу или по все тем же магазинам – это уж как им захочется, а мама займется приготовлением рождественского ужина. Папа ей поможет.
За много лет, прожитых в разных странах Европы, Настина семья приобрела привычку праздновать католическое Рождество, несмотря на то что в России это не принято.
– Будем праздновать два раза, – говорил отец. – Двадцать
Настя конечно же всегда с ним соглашалась.
В городе царила самая что ни на есть праздничная атмосфера – всюду елки, гирлянды, яркие шарики, люди с выражением радости на лицах. Настя сама улыбалась без конца – всем встречным прохожим, Ибрагиму, самой себе.
После посещения крепости они долго бродили по центру, заходили в магазинчики, покупали сувениры и сладости.
Вернувшись в посольство, Настя сразу же позвонила Артему, вспомнив, что разница во времени между Москвой и Осло составляет два часа, и если у нее сейчас семь вечера, то у Портнова уже девять.
– Ну что, как прошел капустник? – спросила она, как только Артем взял трубку. – У вас же сегодня был, я ничего не перепутала?
– Ага. Ужасно прошел, – ответил Артем. – Для меня, во всяком случае. Представляешь, я от волнения перепутал куплеты песни.
– Больше чем уверена, никто все равно не заметил, – улыбнулась девушка.
– Не знаю, не знаю, – протянул Портнов. – Я думал, сквозь землю провалюсь. Сама потом оценишь масштаб трагедии, Степанова на камеру снимала.
При упоминании Ирки Настя невольно напряглась.
– Ну а дискотека как прошла? – осведомилась она, тут же представив танцующих медленный танец Артема и Иру. Усилием воли отогнала от себя эту картинку.
– Почему прошла? Еще идет. В процессе, так сказать. Я не остался. – В его голосе Насте послышалась нотка грусти.
– Почему? – удивилась она.
– Не люблю массовые мероприятия, – пояснил он.
– Понятно. – Больше сказать было нечего. Повисла пауза. – Ну, тогда рассказывай про Феклу, – сменила Настя тему.
Они поговорили еще минут десять, затем девушка по традиции пошептала на ухо псу ласковые слова и попрощалась с Артемом.
Мама позвала помочь ей накрыть на стол. Расстаралась она на славу – чего только тут не было: и салаты трех видов, и запеченная треска с картошкой, а главное – Настины любимые пироги.
Уже к десяти вечера девушка объелась так, что была не в состоянии подняться с дивана. А сделать это пришлось, потому что большинством голосов было решено пойти гулять.
Настя ожидала увидеть толпы народа, но улицы были пусты, только из окон домов лился смех и рождественские гимны.
– Норвежцы считают Рождество семейным праздником и отмечают его дома, с родными и близкими, – пояснил отец. – Здесь не приняты уличные гулянья. А вот мы немного побродим, растрясем съеденное.
Настя чувствовала себя так, словно попала в параллельную реальность: празднично украшенный город, снег, огни – и тишина. Только порывистый ветер с моря.
Она взяла с собой подаренный родителями фотоаппарат и снимала без остановки все подряд до тех пор, пока не сели оба комплекта аккумуляторов.
Следующие дни Настя провела с Ибрагимом и иногда присоединяющейся к ним мамой. Отец работал. Девушка водила крестного по музеям, они даже съездили в соседний с Осло город Драммен, где пробыли целый день.