Серебряный доспех
Шрифт:
Гирсу так и поступил.
– Туманы несут с собой не только чуму, - рассуждал Хазред.
– Вся эта нечисть, которая появляется на погубленных землях…
– Вот именно.
– Она ведь никуда не исчезает, сколько бы ее ни истребляли.
– Точно.
– А жрецы бездействуют, и наши боги молчат. Я постоянно думаю об этом.
– Вот именно.
– Да ты слушаешь ли меня?
– рассердился Хазред.
– Я пытаюсь объяснить тебе чрезвычайно важные вещи, а ты настолько поглощен едой, что и ухом не ведешь.
–
– Да ты с ума сошел!
– завопил он.
– Что толкаешься?
Не снисходя до объяснений, Хазред невозмутимо продолжил:
– Вот теперь ты, кажется, обратил наконец на меня внимание. Пойми, рано или поздно мои видения нас спасут. Я в этом уверен. У нашего народа совершенно особенная стезя. Нас ожидает великое будущее!
– По мне, и так неплохо.
– Если не считать того, что мы в глазах наших старейшин - преступники и убийцы, - напомнил Хазред.
– Да?
– Гирсу прищурился.
– Я над этим тоже раздумывал, не сомневайся. Я теперь вообще завел такую привычку - думать и думать. Подолгу. Да!
– торжествующе заключил он.
– А может, ты мне нарочно наврал?
– Зачем бы я стал лгать тебе в таких вещах?
– удивился Хазред.
– А вот затем!
– произнес Гирсу.
– Может, тебе просто потребовалось, чтобы я с тобой пошел опрокидывать обелиск! Ты коварный.
– Я твой друг, - спокойным тоном напомнил Хазред.
– И желаю тебе только лучшего. Тебе - и всем троллокам.
– Тебя послушать, так ты единственный озабочен благополучием зеленого народа, - надулся Гирсу.
– Поумнее тебя есть, кто об этом печется!
– Но видение было мне, - сказал Хазред.
– Мы вернулись к началу, - вздохнул Гирсу.
– Пожалуйста, не надо больше о видении!
– Ты не веришь в его истинность?
– Я верю, что тебе приснился сон. Я верю, что ты хочешь только лучшего. Я верю, что мы с тобой друзья, несмотря на твое коварство. Во все это я верю. Но я не вижу связи между этими столь различными обстоятельствами.
– Пожалуй, я отрублю голову первому же, кто усомнится в твоей способности четко формулировать свои мысли!
– сказал Хазред.
– Но в любом случае, я прошу тебя сейчас поверить мне в том, что обелиск должен быть опрокинут и что на это есть особая воля богов. Может быть, мы даже сумеем остановить туман и изничтожить нежить на болотах Ракштольна!
Гирсу больше не спорил. В конце концов, одолеть Хазреда в словесном поединке никому еще не удавалось, а прибегать к единственному весомому аргументу - удару по голове - не хотелось. Слишком уж удачной была рыбалка, незачем портить завтрак.
***
Каждое утро Пенна
Но день начинался, дела захватывали Пенну - прибраться в таверне, собрать объедки и раздать их нищим (в отличие от Сафены новая служанка была добра, никого не прогоняла, и потому в рассветный час под окнами уже теснился сброд)… Затем в общий зал спускался заспанный хозяин, отдавал распоряжения, и Пенна с ужасом понимала, что никуда она сегодня не уйдет. Может быть, завтра.
Она подыскивала оправдания своей медлительности. Ей необходимо раздобыть лошадь. Она не может оставаться вне городских стен после наступления темноты, верно? Значит, лошадь необходима. Так?
Так…
А горящие глаза следили за ней из невидимой дали, и каждый раз, когда Пенна не была поглощена повседневными заботами, она ощущала на себе их тяжелый, пристальный взгляд.
***
– Времени не остается!
Громкий крик вырвал Пенну из полудремы.
Странно - во сне она как раз думала об этом. О том, что времени осталось очень мало. О том, что она напрасно мешкает, задерживаясь в Хеннгале. О том, что пора бросать все и уносить отсюда ноги, хоть на лошади, хоть пешком.
«Но ведь даже украсть лошадь у меня не получается», - жаловалась она во сне. И сама же в том же сне безжалостным тоном отвечала: «Ты должна уйти отсюда. Уходи пешком. Не бойся того, кто караулит тебя в туманах. Он тебя не тронет. Ты - королева».
Внезапно она поняла, что та, другая, Пенна, с которой она вела диалог, - вовсе не она сама, а тот юноша с красными исцарапанными руками. Юноша, который назвал ее королевой, а потом исчез.
– Времени не остается!
– кричал громкий, пронзительный, вибрирующий голос под окнами.
Пенна вскочила, как ужаленная, потерла глаза. Сна как не бывало. Кто-то шел по тихим улицам Хеннгаля и провозглашал одно и то же, раз за разом. И хоть кричавший и двигался по улице, голос его звучал одинаково громко.
– Не остается!
– Не остается времени!
– Времени не остается!
– Чума!
– Кара богов! Кара богов! Приближается кара богов!
Гневные и жалобные, эти выкрики отражались сразу от всех стен, они пролетали над городком, будоража сонные души.
– Кара богов! Чума!
Пенна выбежала из дома. Улицы заполнялись народом. Везде открывались окна и двери, и все больше горожан собиралось на площадях. Люди вытягивали шеи, стараясь рассмотреть того, кто пробудил их зловещим призывом. Но того нигде не было видно. И вдруг… Вот он!