Серебряный остров
Шрифт:
Как-то один приезжий спросил: «Чего же вы Константин Булунович, людей-то лечите этим зельем, если не проверено?» Дед раскипятился: «Я, милок непроверенным никого не лечу, кроме себя самого, — А чем лечу, то проверено-перепроверено, во всех справочниках значится, только у врачей пока не в почете».
Дед состоял в переписке с самыми разными я людьми: с другими травниками, с врачами, с академиками, даже с научно-исследовательским институтом, Частенько получал бандероли: пучки трав, книги, журналы. Дед тоже отправлял травы и корни по разным адресам, никогда никому не отказывал. Цырен обычно ни письмами, ни
Тогда он не обратил на это особого внимания. Но теперь… Разве пещеры имеют хоть отдаленное отношение к народной медицине? А вот к сокровищам Отрара самое прямое. «Этот отрезок берега…» О каком это отрезке идет речь? Уж не о том ли, где бродит, разыскивая корешки и травы, дед? Может, и вправду существует где-то под боком неизвестная пещера? Та самая?!
«И здесь, внучек, две легенды сливаются…»
Цырен уже почти не сомневался: дед знает что-то. Знает, да скрывает. И зря скрывает, куда ему плутать по тайге! Навел бы внука на след! Этот почти забытый сон… это письмо о пещерах… наконец, увлечение деда древними легендами, а позднее — поисками трав… Вообще-то разрозненные факты. Но если выстроить их в ряд… наверняка здесь скрывается какая-то тайна. А о какой еще тайне может идти речь?
Цырен не жаждал богатства, мечтал лишь о приключениях. Хотя, если подумать… немного деньжат не помешало бы. Прежде всего он накупил бы подарков тетке и ее шестерым сыновьям. Справил бы меховую шубейку деду. И себе новые башмаки с пряжками, как у Снегиря. Но это не главное…
С такими примерно мыслями подходил Цырен к дому. Он решил во что бы то ни стало выведать дедовы секреты и тем самым утереть нос предавшим его друзьям, «музейным деятелям».
Дед обрадовался его неожиданному появлению.
— Вот хорошо, что приехал, внучек! Уж я думал, слягу, не дождусь. Ноги-то опять забарахлили. Ну, садись, будем чай пить. Как дела в школе?
— Да ничего, дедушка, все в порядке, двоек нет. Сочинение нам задали, сегодня писать буду. «А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой!..» А ты, верно, опять по тайге бродил?
— Какое там бродил! До Пыхтуна добежал да скорей обратно.
— Ну вот, на себя пеняй! — напустился на него Цырен. — Сам ничего не слушает, что ему говорят, а потом стонет: ох, ноги болят, ох, отнимаются. До Пыхтуна! По такому снегу! Да еще, однако, корни копал?
— Какие там корни! Один только корешок и вынул, хочу вот опробовать. Добрый взвар должен получиться.
Цырен лишь вздохнул. На шкафу и на подоконнике настаивались в разнокалиберных бутылках мелко накрошенные корни — иной на спирту, иной на водке, иной на воде. Приоткрыл суповую кастрюлю — и там оказалось какое-то пахучее зелье.
— Даже суп не варил? — возмутился Цырен. — Одними травками питаешься? Ох, лопнет мое терпение, побросаю в Байкал все эти препараты!
— Ну, ну, внучек, не так круто! — усмехнулся, дед; — Санькин отец копченой медвежатинкой угостил. В сенях подвешена, поди отрежь. Понимать должен, какой тут суп…
Цырен
— Почти омулек, только дух не тот. Небось после интернатского борща слюнки текут, а?
— Ну, у нас тоже кормят неплохо. Тетя Дуся, знаешь, как готовит! Вчера, например, был грибной суп и холодец с чесноком.
— Ладно, ладно, хвали свой интернат, да про еду не забывай. Грустный ты что-то приехал. С математикой, поди, опять нелады? Или какие другие заботы?
— Какие заботы! У меня одна забота — за тобой углядеть. А то убежишь в тайгу, потом тебя разыскивай, безногого!
— Теперь уж далеко не убегу…
Когда принялись за чай, Цырен спросил безразличным тоном, как бы к слову:
— Помнишь, ты рассказывал про сокровища какого-то Отрара?
Дед удивился.
— Гляди ж ты, запомнил! А ведь был совсем клоп.
— Расскажи-ка еще раз, я запишу. В школе разные предания да легенды собирают для музея.
Дед сердито блеснул глазами.
— Знаю тебя, для музея, как же! Мало ему было в шторм попасть, лодку утопить да в пещеру к черту на кулички забраться! Теперь ему сокровища Отрара подавай. Нет уж, внучек дорогой, много знать будешь — скоро состаришься. А я хочу, чтобы ты еще молодым по земле побегал. Так то оно вернее.
— Ну и не надо, — проворчал Цырен. — Жалко ему рассказать…
— Рассказать не жалко! — отрезал дед. — Тебя, дурня, жалко. Непременно искать помчишься. А с Байкалом да с тайгой не шутят. Все шутки до поры до времени…
Чай допивали молча. Только когда Цырен начал убирать посуду, дед сказал:
— Схожу-ка я на аршан, ноги попарю, а ты через часок прибегай, домой отведешь. Назад больно тяжело одному.
— Ладно, уж чего там!
Они прошли в комнату. Вдруг дед с неожиданным для него проворством подскочил к столу, за которым работал над своей «медицинской книгой», и торопливо сунул что-то в папку. Но взгляд внука оказался проворнее: это была карта! Карта Байкала, сложенная таким образом, что сверху остался лишь кусочек острова Ольхон да участок побережья — как раз их места! Дед завязал папку, заткнул пузырек с чернилами, все убрал в шкаф и повернул ключ.
Сердце у Цырена отчаянно заколотилось: так вот она, карта, увиденная во сне! «Древние книги полны отзвуков, и стоит нанести те отзвуки на карту…»
С какой стороны не подходи, все-таки дед — странный человек. К чему бы, кажется, писать обыкновенной деревянной ручкой с ржавым пером? Сколько раз предлагал ему Цырен купить авторучку, раз даже подарил шариковую, но дед был непреклонен: «Прежде гусиными перьями царапали, и ничего, получалось. Так что не в ручке дело».
Или к чему было запирать шкаф, если там ничего особенного нет? Полка медицинских книг и журналов, полка с письмами, полка с рукописями, остальные две забиты «препаратами». Ан нет, запирает, значит, есть что скрывать. Значит, карта Байкала чего-нибудь да стоит! Недаром же дед отказался повторить легенду об Отраре. Неужто боится, что Цырен выболтает его тайну? А тайна-то уже не тайна. Яснее ясного: вовсе не за травками ходит старик в тайгу. Ох уж этот неугомонный пенсионер Константин Булунович Булунов!