Серебряный Рыцарь

Романова Галина Львовна

Он сам не помнил, как они добрались до постели, как рухнули на нее, как, тяжело дыша и рыча от нетерпения, путаясь руками, мешая друг другу и от этого спеша еще больше, избавлялись от лишней одежды. Собственно, ее избавлять было не надо – полупрозрачную сорочку он порвал одним движением еще в зале, отшвырнув, как ненужную тряпку, и сразу обрушился на раскинувшееся тело всей массой. Она вскрикнула – он испугался, что сломал ей что-то, – но потом все закружилось, запуталось, превратилось в вихрь, в бурю, которая сейчас улеглась, выбросив два все еще сплетенных в объятиях обломка

страсти. Но неужели у него все получилось?

Драур прислушался к себе и даже, выпростав руку, скользнул по животу вниз. Фейнирель тихо засмеялась, перехватила его кисть.

– Ты прекрасен, – прошептала она.

– Я… мы только что сделали…

– Только не говори, что тебе жалко моего мужа. – Она опять притянула его голову к себе и поцеловала в губы. – Его выбрал для меня отец. Мне некуда было деваться.

– Я не осуждаю, – пробормотал он, все еще ошеломленный тем, что его плоть только что отозвалась на прикосновения этой женщины. Он настолько привык не чувствовать холода и жары, боли и усталости, что удивлялся вернувшимся ощущениям. Это было невероятно! Но он только что любил женщину. А вдруг теперь ему доступно и все остальное?

Выбираться из нежных объятий не хотелось, но драур все-таки приподнялся, озираясь по сторонам. Кувшин с каким-то напитком попался на глаза. Что там было? Травяной чай? Сок? Легкое вино? Неважно! Чей-то кубок стоял рядом, совсем маленький в его мощной длани.

Повернувшись на бок, совершенно не стесняясь своей наготы, Фейнирель томным взором следила, как он пьет, подолгу задерживая на языке каждый глоток и пытаясь ощутить вкус напитка.

– Ты великолепен, – промолвила она. – У тебя такое красивое тело.

Фрозинтар оцепенел. Ему еще никто не говорил таких слов.

– Как бы я хотела родить тебе ребенка!

– Фейнирель, – он осторожно поставил кубок на стол, – ты сама не знаешь, что говоришь.

Когда-то давно он мечтал, чтобы у него была своя семья – жена и дети. Но события последних лет заставили отказаться от этой мечты.

– Ты мне не веришь? – Она поднялась с постели, подошла, неслышно ступая босыми ногами и закутанная только в свои волосы. – Но это правда! Я бы могла выносить тебе сыновей и дочерей.

– Я не сомневаюсь в тебе. – Фрозинтар осторожно привлек женщину к груди. – Я сомневаюсь в себе. Ты разве не поняла, кто я… теперь?

– А кто ты?

– Д-драур, – выдавил он. – Нежить.

– Ты смеешься надо мной, – она надула губки, – считаешь меня маленькой девочкой. Ты не можешь быть нежитью – ты живой!

С этими словами женщина обхватила его торс руками и прижалась щекой к мощной груди. И, к своему удивлению, Фрозинтар почувствовал ее прикосновение!

Это было настолько ново и неожиданно, что он застыл, привыкая к новым ощущениям. Он по-прежнему не ощущал холода пола под ступнями, но чувствовал на коже легкое дыхание возлюбленной. Как долго он к этому шел. И эти ее слова: «Как бы я хотела родить тебе ребенка!» Седона никогда не говорила этого. В них была надежда на то, что и у него все может устроиться счастливо.

Прильнув друг к другу, они забыли о существовании окружающего мира

и стояли так, слушая биение одного сердца на двоих.

Какие-то отдаленные звуки, похожие на крики, топот, лязг оружия и голоса боевых рогов не сразу долетели до их слуха. Любовники вздрогнули, когда снаружи послышались торопливые шаги, хлопнула дверь, и испуганный женский голос начал:

– О, миледи, там такое… Ай!

Влетевшая в спальню леди Наместницы придворная дама застыла столбом, вытаращив глаза, и, кажется, забыла, зачем пришла.

Смутившись, Фейнирель покраснела, но не бросилась одеваться, а скользнула за спину драура, цепляясь за него.

– Что? – только и спросил тот. – Что случилось?

– Ой, л-леди, – эльфийка еле нашла в себе силы, – т-там такое…

– Что?

Вместо ответа она махнула рукой в сторону выходящего на внутренний дворик окна и стрелой выскочила вон, так хлопнув дверью, что Фейнирель вскрикнула.

Но Фрозинтар уже услышал шум снаружи, в два шага пересек комнату и отдернул штору:

– Ты их знаешь?

Фейнирель выглянула у него из-за локтя и всплеснула руками:

– Преданные! Но что они делают?

– Кажется, – Фрозинтар осторожно высунулся подальше, опасаясь, однако, быть обнаруженным, – занимают дворец.

Драур был прав. Ему всего один раз довелось видеть дворцовый переворот – когда в столице Паннории, Альмраале, почти шестьдесят лет назад к власти пришел дед короля Кейтора. За несколько лет до того Фрозинтару пришлось покинуть столицу, но он еще бродил по окраинам страны, когда начался переворот. Во всех городах восставшие точно так же штурмовали замки лордов, поддерживавших прежнего короля. Разница была только в том, что эльфы все-таки не стремились убить как можно больше своих, а лишь старались ранить или взять в плен.

– О Покровители, – воскликнула Фейнирель, – там мой муж! Я должна немедленно…

Не договорив, Фейнирель бросилась одеваться. Тонкая сорочка была разорвана лапищами драура, и она торопливо напялила на голое тело какое-то платье. Той же накидкой, которая была на ней, покрыла волосы, связав концы на затылке и, не тратя времени на то, чтобы обуться, бегом бросилась вон из спальни.

Успевший натянуть штаны Фрозинтар последовал за нею. Драура попеременно душили страх за жизнь этой женщины и ревность – как она бросилась к своему мужу!

Дворец превратился в разворошенный муравейник. Метались испуганные слуги и рядовые эльфы. Многие придворные схватились за оружие, но в стычке с профессионалами-Преданными ни у кого не было шансов. Серебряные Стрелы были элитным легионом, куда попадали только лучшие из лучших, а ряды Преданных пополнялись из числа особо отличившихся Стрел. На Аметистовом Острове только потому так легко удалось свергнуть захватившего власть советника Лоредара, что он не сумел перетянуть на свою сторону Преданных. Когорта держала нейтралитет, ожидая прямого приказа Наместника Калливара сложить оружие, и выступила сразу, как только узнала о его возвращении. Здесь же Преданными командовал не сам Наместник Фейлинор, а его родственник, что существенно усложняло дело.